Джерихо разглядывал чернильное пятно на полу. О Господи, подумал он. Жди теперь зажигательную речь.
— Так вот, очень многое здесь зависит от нас, и я хочу, чтобы каждый помнил, что он — часть одной команды.
— Никто не подобен одинокому острову, Гай, — с непроницаемым выражением, благочестиво сложив на солидном животике руки, промолвил Этвуд.
— Спасибо, Фрэнк. Абсолютно правильно. Таких нет. И если кто-нибудь из нас… кто-нибудь из нас… поддастся искушению забыть эту истину, пусть вспомнит и об этих конвоях, и обо всех остальных, от которых зависит исход войны. Понятно? Хорошо. Все сказано. За работу.
Бакстер открыл было рот, чтобы возразить, но, кажется, раздумал. Выходя из комнаты, они с Паком мрачно переглянулись. Глядя им вслед, Джерихо недоумевал, почему оба так упрямо пессимистичны. Пак терпеть не мог политических взглядов Бакстера, и обычно они сторонились друг друга. Однако теперь, похоже, были заодно. Что это? Своего рода профессиональная зависть? Чувство обиды за то, что после их упорных трудов явился он и выставил их дураками?
Логи тряс ему руку.
— Не знаю, старина, что мне с тобой делать. — Он старался казаться суровым, но был не в силах скрыть удовлетворения. Положил руку на плечо Джерихо.
— Восстанови на работе.
— Придется говорить со Скиннером. — Логи открыл дверь, пропуская Джерихо в коридор. Три пичужки не сводили с них глаз. — Боже, — передернул плечами Логи. — Можешь себе представить, что я от него услышу? Он будет страшно рад сообщить своим дружкам-адмиралам, что самая лучшая возможность снова влезть в Акулу — это дать напасть на конвои. А-а, черт, я лучше позвоню. — Уже входя в кабинет, он обернулся. — А ты твердо уверен, что не врезал ему?
— Абсолютно уверен, Гай.
— И ни одной царапины?
— Ни одной.
— Жаль, — словно про себя заметил Логи. — Если подумать. Жаль.
5
Эстер Уоллес не спалось. Маскировочные шторы были задернуты от света. В крошечной комнатке ровный полумрак. Сквозь подушку сочился успокаивающий аромат лавандовых духов. Она в мягкой хлопковой ночной сорочке покорно лежала на спине, вытянув ноги и сложив руки на груди, подобно мраморной деве на надгробье, но забытье ускользало.
ADU, мисс Уоллес. Ангелы танцуют вверх…
Мнемоника оказалась страшно прилипчивой, доводила до бешенства. Эстер была не в состоянии выбросить ее из головы, хотя порядок букв ей ничего не говорил.
Это позывные. Возможно, германских сухопутных или военно-воздушных сил…
Ничего удивительного. Скорее всего, так оно и есть. В конце концов, их ведь много: тысячи и тысячи. Единственное достоверное правило сводится к тому, что позывные армии или люфтваффе никогда не начинаются с D, потому что D всегда означает немецкую коммерческую станцию.
ADU… ADU…
Не с чем связать.
Эстер повернулась на бок, подобрала коленки и постаралась занять голову чем-нибудь успокаивающим. Но не успела она изгнать из памяти напряженное бледное лицо Тома Джерихо, как всплыло морщинистое лицо священника Церкви святой Марии в Блетчли, этого каркающего глашатая женоненавистнических бредней святого Павла, «… неприлично жене говорить в церкви» (1 Коринфянам, 14, 35). «… женщин, утопающих во грехах, водимых различными похотями» (2 Тимофею, 3, 6). Из таких текстов пастор сплел воинственную проповедь против приема на работу в военное время лиц женского пола: против того чтобы женщины водили грузовики, ходили в брюках, пили и курили в барах и пивных без сопровождения мужей, не заботились о детях и доме. «Что золотое кольцо в носу у свиньи, то женщина красивая и — безрассудная» (Притчи, 11, 22).
Если бы это было правдой! — думала она. Если бы только женщины посягнули на власть над мужчинами! Перед глазами встала сальная напомаженная физиономия Майлза Мермагена, начальника отделения. «Дорогая Эстер, в данный момент о переводе не может быть и речи». До войны он был управляющим в Барклайз-банке. Ему очень нравилось подойти сзади к работающей девушке и гладить ей плечи. На рождественской вечеринке в шестом бараке он заманил Эстер под куст омелы и бесцеремонно снял с нее очки. («Спасибо, Майлз, — сказала она, жалко пытаясь обратить это в шутку, — без очков ты мне кажешься почти привлекательным… »). Его мокрые, противные, как тело моллюска, губы отдавали сладким шерри.
Клэр, разумеется, тут же решила, что предпринять.
— Ой, бедняжка. Полагаю, он женат?
— Говорит, что они слишком рано поженились.
— Отлично, вот тебе и ответ. Скажешь ему, что, по-твоему, было бы честно сначала поговорить с ней. Скажешь, что хочешь с ней подружиться.
— А если он согласится?
— О Господи! Тогда просто дашь ему по яйцам. При этом воспоминании Эстер улыбнулась. Снова заворочалась в постели, полотняная простыня помялась и съехала. Безнадежное дело. Протянув руку, включила ночник, нащупала лежавшие рядом очки.
Ich lerne deutsch, ich lernte deutsch, ich habe deutsch gelernt…
Немецкий язык, подумала она: немецкий будет ее спасением. Практическое знание письменного немецкого избавит ее от скучного однообразия диспетчерской службы радиоперехватов, от липких объятий Майлза Мермагена и вознесет в разреженную атмосферу машинного зала — туда, где заняты настоящим делом и где ей полагалось быть с самого начала.
Усевшись в постели, она попыталась сосредоточиться на «Начальном курсе немецкого языка» Эйблмена. Десяти минут этого занятия обычно бывало достаточно, чтобы погрузиться в сон.
«Непереходные глаголы, обозначающие перемену места или условий, в сложных временах вместо вспомогательного глагола haben требуют вспомогательного глагола sein … »
Она подняла глаза. Никак внизу какой-то шум?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106