клиент всегда прав, если исправно платит проценты.— Я думал, швейцарцы относятся к нам с пониманием в этом вопросе. Были же случаи, когда они раскрывали тайну вкладов.— Верно. Но это бывает в исключительных случаях и только по решению Верховного суда. В нашем случае, даже если мы докажем, что был совершен подлог, вряд ли мы добьемся изъятия денег, если конечно Грегори или его сообщники не окажутся американскими гражданами.— О'кей. Но Грегори ведь должен сначала открыть счет?Сэнгер кивнул.— Что для этого нужно?— Деньги. Как и в любом банке — только в швейцарском это сделать проще всего.Уитмор нетерпеливо повел рукой:— Слушай, Майк, не делай из меня дурачка. Я говорю о формальностях: установление личности вкладчика и прочее. Он же не гуляет по белу свету с кучей документов за пазухой!Сэнгер невозмутимо попыхивал трубкой:— Упомянул ли он какой-нибудь конкретный банк?— Фолькскантонель, в Цюрихе. Он имеет филиал в Нью-Йорке.— Я знаком с этим банком. Мелкая контора, у них еще не было дел с изъятием.— Итак, что нужно Грегори для идентификации своей личности?— Простое рекомендательное письмо на его имя, которое он предъявляет в присутствии адвоката.— Одно имя — Грегори — и все?— Да пусть хоть Иосифом Сталиным назовется, им все равно. Важен номер счета, а не имя. Просто Грегори — и они все сделают.— А твои контакты с ЦРУ не могли бы помочь?Сэнгер рассмеялся.— Ради бога, их надо держать подальше, а то они перехватят сделку и все испортят. Если ты хочешь, чтобы я тебе помог, Чак, у меня условие — никаких дел с этой компанией.Уитмор выглядел расстроенным.— Похоже, у меня нет выбора?Сэнгер выбил пепел из трубки.— У меня есть два очень способных человека в Женеве и Вене. Думаю, сегодня мы вряд ли что успеем, а вот завтра у нас уже кое-что будет на Грегори, если это его настоящее имя. Мы возьмем под контроль этого Мискина, как только приземлится. Каким рейсом он летит?Уитмор сообщил ему.Сэнгер закрыл записную книжку, и они встали.— Сейчас позвоню Мискину, — сказал Уитмор. — Вдруг он знает, где остановился Грегори.Он вернулся через пару минут, еще более хмурый.— Ничего. Грегори звонил из Анесси, Франции. Кажется, он переезжает с места на место, если верить Мискину.Сэнгер кивнул, они пожали друг другу руки.— Пока, Чак. И не переживай. Положись на меня. Я позвоню, если будет что-нибудь интересное. * * * Сэнгер позвонил Уитмору на следующий день около пяти:— Я не обнаружил никого по имени Грегори ни в одном из отелей и пансионов Швейцарии, никто также не зарегистрировал места на предстоящий уик-энд. В других странах та же картина.Уитмор недовольно буркнул.— А у тебя есть что-нибудь новое, Чак?— Ничего.— Ладно. Я буду звонить, Чак.Уитмор долго сидел, уставившись в стол. Полчаса назад он отдал Мискину окончательное распоряжение: только десять процентов от общей суммы — триста тысяч долларов — должно быть выплачено Грегори в момент подписания сделки в качестве месячного залога в обмен на дневники. Уитмор рассудил, что этого времени будет достаточно для проверки материала и окончательного решения дела. Контракт гласил, что по истечении тридцати дней издательство «Бурн» имеет право отказаться от обязательств, если появятся серьезные доказательства подделки материала. В течение этого срока Грегори не должен предлагать рукопись никому другому.В глубине души Уитмор не радовался сделке. Прежде, когда издательство выпускало одну доходную книгу в год, все бывали довольны. Да и политика не была их профилем, разве что древняя история. А дневники товарища Лаврентия Павловича Берии не относились к этому жанру. * * * Трансатлантический лайнер, на котором летел Сай Мискин, приземлился в Женеве в субботу в 10.20 утра. Пьер Жардо из Федеральной полиции дождался посадки самолета и поспешил к турникету, где старший офицер отдела иммиграции легким кивком головы указал Пьеру на интересующий его объект.Мискин сошел с трапа бодрой походкой. Он опохмелился в самолете, чисто выбрился и теперь был готов к любым выходкам Грегори. Он прошел таможенный и иммиграционный контроль без осложнений, так как его багаж состоял из легкой сумки и кейса. Вскоре он ехал в такси вдоль озера в Лозанну.Мискин был напряжен, но бодр. Даже погода, казалось, сопутствовала успеху: воздух был особенно чист и прозрачен после удушающей жары Манхэттена. Вевей благоухал цветами, сверкал чистотой улиц, было только 11.30. Он оставил сумку у администратора и выпил кофе и мартини в баре. У него был заказан номер в отеле «Берге» в Женеве и обратный билет на ночной рейс.В отеле «Дюлак» он поднялся в номер 96. Дверь открыл приземистый крепкий человек с черной бородой:— Мистер Мискин! Вы вовремя. Заходите!— Мискин не сразу узнал его. Тот Грегори, которого он знал, был одет в такой же потертый костюм, вот только борода у него была другая. Тоже фальшивая. Мужчина потел, и борода начала отклеиваться. Мискин не знал, стоит ли ему сказать об этом. Вести переговоры с Грегори было трудно вообще, а в этих обстоятельствах все могло обернуться трагикомедией. Мискин боялся, что начнет смеяться, а смех при ставке в три миллиона был совсем неуместен.Он и слова не успел вымолвить, как Грегори схватил его за рубашку и указал па мужчину у окна:— Вы, конечно, знаете Герра Детвайлера? У насесть шампанское. Или вы предпочитаете виски? Я сам пью зубровку. Это польская водка, очень стимулирует в это время суток! — Он неуклюже суетился вокруг Мискина.Детвайлер не торопясь встал с кресла, протянул руку:— Рад видеть вас вновь, мистер Мискин. Хорошо долетели?— Прекрасно. — Мискин сверкнул зубами в улыбке. — А у вас все в порядке?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51