Техническая вооруженность на­ших противников поражает меня, и я готовлю выставку тех средств, что нам удалось конфисковать, она должна нас заста­вить подумать о многом. А что касается вашего сообщения, продолжайте свое совещание, не спугните человека на крыше, я выезжаю на задержание сию минуту.
Через час, когда прокурор закончил совещание, полковник Джураев уже дожидался его в приемной.
Камалов тотчас пригласил его к себе.
– Ну как? – нетерпеливо спросил он, теперь уже почему-то сомневаясь в своей догадке.
– Вы оказались правы, да мы сработали не лучшим обра­зом, – ответил полковник с досадой.
– Что, ушел?
– Обижаете, таких промахов мы себе не позволяем. Не уберегли.
– При попытке к бегству? – вырвалось у прокурора.
– Все произошло странно и непредсказуемо, боюсь, на этот раз мы вряд ли возьмем чистый след. Слушайте. Через десять минут после вашего звонка я с двумя розыскниками уже поднимался из двух подъездов на крышу. Судя по распо­ложению вашего окна, мы предварительно рассчитали, где должен находиться человек, интересующийся секретами ре­спубликанской Прокуратуры. Мы не ошиблись, он находился там, где и предполагали. Занятый делом, он не заметил, как мы с двух сторон, почти вплотную, подошли к нему, он не де­лал даже попытки к побегу, только попытался стереть запись, и это ему не удалось, наручники быстро защелкнулись у него на руках. Когда мы вели его к пожарной лестнице, он вдруг споткнулся и упал. Я даже пошутил, что от страха ноги подко­сились, но он не отвечал и не вставал. Когда я склонился над ним, увидел на груди, на рубашке, алое пятнышко крови. Пуля попала прямо в сердце, видимо, стрелял человек, страховавший его работу. Мы не слышали выстрела, стрелял професси­онал, пользующийся глушителем. При нем было водительское удостоверение, и надеюсь, что нам с минуту на минуту дадут знать, кто он.
– Какая жалость, – искренне вырвалось у Камалова, – у нас столько набралось неотгаданных загадок, и мы могли се­годня получить ответ на многие из них.
– Не огорчайтесь, – успокоил Джураев, – люди, рискнув­шие пойти на такой шаг, не остановятся на полпути, у них есть цель, и они обязательно проявятся, нужно быть начеку.
И в этот момент вместе с помощником в кабинет вошел один из розыскников полковника.
– Ну что, выяснили, что это за человек? – спросил охва­ченный азартом полковник.
Вошедший протянул бумажку, и Джураев прочитал вслух.
– Айдын Бейбулатов, турок-месхетинец, тридцать лет, имел судимость. Еще недавно проживал в знаменитом Аксае и был среди доверенных людей хана Акмаля.
– Аксай? Хан Акмаль? Так вот, оказывается, куда ниточка тянется, – прервал прокурор полковника.
Вслед за бумажкой вошедший протянул Джураеву пулю со словами:
– Эксперты сказали, что стреляли из автоматического оружия новейшей конструкции, судя по необычной пуле, ору­жие заграничное.
Джураев, рассмотрев пулю, передал ее прокурору.
– Да, тут и на глаз видно, что пуля не наша, – подтвердил Камалов.
Когда помощник с розыскником ушел, повеселевший Джураев сказал:
– Ну вот и след объявился, а вы горевали. Не ожидали, что снова всплывет хан Акмаль? Поверьте моему опыту, про­курор, даже если вы и десять лет пробудете на этом посту, еще многое прямо или косвенно будет связано с ханом Акмалем, его наследие – вечно.
– И все-таки какой безжалостный человек стоит за убий­ством молодого человека из Аксая, – сказал вдруг прокурор, вновь и вновь анализируя смерть Айдына.
– Пожалуйста, проясните вашу мысль, – встрепенулся неожиданно Джураев.
– Я не вижу смысла в смерти молодого месхетинца. Чело­век, стоящий за убийством, циничен до предела, для него жизнь человека – копейка. Вот главные черты нашего против­ника, о котором мы почти ничего не знаем. Но он уже дважды проявил себя, в третий раз, хоть издалека, мы заглянем ему в лицо.
– Я вот о чем подумал, – сказал задумчиво полковник. – Ваша мысль о жестокости навела меня на мысль о другом, давнем преступлении. Там тоже соучастник, как и Айдын, чес­тно выполнявший свои обязанности, остался мертвым в двух шагах от свободы. Сейчас мне почудился если не один почерк, то один безжалостный стиль.
– Можно чуть подробнее, – попросил Камалов и включил диктофон на столе.
Джураев показал глазами на чайник, намекая, что разго­вор предстоит долгий, и начал:
– Это случилось давно, в ту осень, когда умер Рашидов, точнее, на другой день после его смерти, когда еще мало кто знал об этом. И к первой части истории я имею самое непосредственное отношение.
Но тут я должен сделать небольшой экскурс в сторону, иначе вам трудно будет воспринимать историю в целом. В ту пору я имел погоны капитана угрозыска и работал далеко от Ташкента. Областной прокуратурой командовал у нас Амирхан Даутович Азларханов, как и вы прибывший в наши края из Москвы, в свои тридцать шесть лет он оказался самым мо­лодым в республике на таком высоком посту. Честный, прин­ципиальный, хорошо образованный, ему прочили большое бу­дущее, противники за глаза называли его Реформатор, Теоре­тик. Здесь, в здании Прокуратуры, он не раз выступал с докла­дами, вызывавшими шумные споры. Однажды на рассвете у меня дома раздался телефонный звонок – из милиции сооб­щили, что в самом дальнем районе нашей области убили его жену – Ларису. Она ученый-искусствовед, занималась прикладным искусством народов Средней Азии, а если точнее, коллекционировала керамику Востока. В своем деле она преус­певала и пользовалась международным авторитетом, издала несколько альбомов по искусству, часто организовывала выставки за рубежом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148