Самоубийству Дана Паранко отведено место на первой странице. Но подано оно так, словно это обычное самоубийство без всяких загадок для полиции, решившей сдать дело в архив. Отлично. Я расплатился и вышел. Было еще рано, и я решил заглянуть к себе в контору.Оставив машину у подъезда, я поднялся на одиннадцатый этаж и стал открывать дверь. И тут я заметил, что она уже открыта. Я вошел, хотел зажечь свет, но увидел, что он уже зажжен. Кто-то позаботился открыть ящики и раскидать все бумаги.
Не успел я сказать: «Черт побери! Похоже, я землетрясение проморгал», как увидел типа, который валялся в моем кресле. Я прямо опупел. Руки у малого болтаются, как мочалки, а глаза уставились в одну точку. Рожа абсолютно незнакомая. А одет хорошо. В темном костюме, темном галстуке, на ногах лакированные туфли. Я обшарил его карманы. Пусто. Голова без единого пулевого отверстия, и на полу ни пятнышка крови. Ну и компотец! Откуда он взялся, этот красавчик?Тут распахивается дверь, и вваливаются Трам и Каучу.– Что за порочная привычка! – восклицает Трам.– Послушайте, – говорю. – Мне эта история плешь проела. Не успею повернуться, как рядом труп валяется.– А ты не поворачивайся, – бросает Каучу.– Вот что, Яко, – говорит Трам, – я человек терпеливый, сначала я закрыл один глаз, потом второй, но больше у меня глаз нет. По– моему, ты злоупотребляешь.– Дать ему по черепушке, начальник?– Награди его наручниками и отведи, – приказывает Трам. Я покорно вышел на лестничную площадку. Каучу нежно придерживал меня под локоток.– Знаешь, эти бесконечные поездки туда-сюда мне надоели. Сколько раз прикажешь наносить визиты в ваш дворец?– Это последний, – ухмыляется Каучу. – Теперь ты отдохнешь лет десять – двадцать.Вскоре мы подкатили к Централке. В коридоре толпится народ. Все одеты в черное, орут, рыдают. Нас провели прямо в кабинет Трама.– Давненько мы с вами не виделись, мой милый лейтенант, – говорю.Трам в ярости захлопнул ящик письменного стола, пнул ногой стул.– Кто он? – спрашивает грозно.Я пожал плечами.– Впервые вижу. – Когда и как ты его ухлопал?– Ухлопал?! Да я его первый раз увидел за две минуты до вашего прихода.– Самое большое через пятнадцать минут мы узнаем, каким путем ты отправил его на тот свет. Кончай запираться. Доктор Тэлли производит вскрытие трупа. Так что обвинения в преднамеренном убийстве тебе не избежать.– У меня есть железное алиби, – отвечаю. – Я был в «Жареной и жареном». Можешь навести справки.Тут зазвонил телефон, и Трам снял трубку. Послушал и как рявкнет:– Это отдел по борьбе с убийствами, а не стол находок. Он с яростью бросил трубку. Потом, видно, передумал и набрал какой-то номер.– Кто пропал? – спрашивает. Выслушав ответ, он повесил трубку.– Кто такой Альфредо Трумма? – обращается он ко мне.– Слыхом не слыхал, – отвечаю.– Спустись в архив, – приказывает он Каучу, – и посмотри, есть ли там дело на Альфредо Трумма.Каучу открыл дверь и вышел. Трам зло хлопнул дверью и снова сел в кресло, снял трубку и набрал номер:– Привет, капитан Эккеме. Ну, как дела?Услышав ответ, он нахмурился.– Я послал Каучу в архив поискать досье на Альфредо Трумма. Нет?! Вполне добропорядочный человек?! Тогда это мне не подходит.Возвратился Каучу.– На Альфредо Трумма не заведено никакого дела.Трам кивнул головой и продолжал разговаривать по телефону.– Да, – отвечает. – Я нашел труп, но не знаю кого… Вполне возможно. Только не говори ничего родственникам. А то они разволнуются.Он вешает трубку и сердито фыркает.– Ничего не понимаю, – говорю.– Скоро поймешь, – отвечает Трам.Вошел незнакомый фараон, и я догадался, что это и есть капитан Эккеме из отдела розыска пропавших без вести.– Кажется, исчез дядюшка Альфредо, – говорит он Траму. – В моем кабинете рыдает целая толпа родственников.– Похоже, речь идет о покойничке, которого я обнаружил в доме этого красавца. – Трам кивнул на меня. – Есть у тебя его приметы?– Возраст о шестьдесят четыре года, рост – метр семьдесят два, вес пятьдесят восемь килограммов. Волосы редкие, седые.– Приметы совпадают, – говорит Трам.– Одно непонятно, – замечает капитан Эккеме. – Почему родственники одеты в траур, откуда они могли заранее знать, что его убили? !– А ты ничего не можешь сказать? спрашивает у меня Трам.– Рад бы, да пока для меня все это темная ночь.– Пойду допрошу родственничков, – говорит Эккеме. – Потом свожу их в морг и погляжу, узнают ли они милого дядюшку.Не успел он уйти, как в комнату ввалился доктор Тэлли. Он протянул Траму лист бумаги. Трам посмотрел на меня с гнусной ухмылкой и начал читать. Гляжу, рожа у него потихоньку меняет цвета. Из желтого стала розовой, потом красной с алыми пятнами и, наконец, фиолетовой. Когда из фиолетовой она стала мертвенно синей, он вскочил, схватил беднягу доктора за воротник и стал его трясти.
– Это шутка, – орет. – Глупая шутка.– Какая еще шутка! Как ты смеешь, паршивый фараон? – Доктор схватил лист бумаги, повернулся и вышел, фыркая от ярости. Трам рухнул в кресло и обхватил голову руками.– Умер от воспаления легких, – процедил он.– Признаюсь, – говорю, – Альфредо Трумма убил я. Заставил его принять холодный душ, а он, бедняга, простудился и откинул сандалии.Трам заскрипел зубамп.– Сними наручники, – говорит он Каучу.– Вам еще не надоело надевать мне наручники и тут же снимать? – спрашиваю.В эту самую минуту влетает капитан Эккеме.– Его не могли убить, он уже был мертвый, – объявляет. А за капитаном в комнату ворвалась целая толпа родственничков.– Где дядюшка Альфредо? – кричит одна из женщин.– Успокойся, дорогая Гортензия, – говорит другой родственник, обнимая ее за плечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23