Раздались глухие удары, будто от падения трех тяжких глыб в грязную лужу. И Римо понял, что три тела прекратили свое движение.Вдруг воздух вокруг заполонили крики, вопли и топот разбегающейся во все стороны перепуганной толпы.Иссушающий болезненный свет по-прежнему жег глаза Римо. Какое-то краткое время он ощупью продвигался в мире белой ночи, пока не почувствовал рядом высокое металлическое сооружение. Он должен выключить этот свет, он должен снова начать видеть, он должен найти Чиуна.На земле рядом с вышкой Римо нашел резной хрустальный стакан, оброненный кем-то из убегавших гостей. Прикинув его вес, Римо швырнул стакан вверх по спиралевидной дуге.И услышал треск, когда стекло пришло в соприкосновение с мишенью. Зеркало на металлической вышке разлетелось на миллионы сверкающих хрусталиков, которые обрушились на землю, точно восхитительное световое представление.Остальные три источника света по-прежнему слепили Римо, но потом он услышал, как лопается стекло — хлоп — хлоп-хлоп — и на луг вдруг снизошла тьма. Римо еще раз мигнул, и зрение начало понемногу к нему возвращаться.Первое, что увидел Римо, был Чиун, который как раз поворачивался к нему после того, как разнес камнями три слепящих прожектора.— У тебя все благополучно? — спросил Римо.— В общем, я бы предпочел Барбару Стрейзанд.Римо обернулся и увидел Ким. Она лежала рядом с Реджинальдом Воберном, распростертая посреди целого моря сверкающих осколков от разнесенных вдребезги прожекторов. Слева от них весьма неизящно скорчились в смертной судороге три последних восточных акробата.Совершенное лицо Ким Кайли было обращено к небу, глаза ее прикрывали темные очки. Согнутые пальцы правой руки все еще сжимали пистолет. Римо отвернулся.— Откуда ты знал, что ее надо убить? — спросил Чиун.— Да уж знал, — спокойно ответил Римо. — А откуда ты знал, что надо убить его?— Он был предводителем; если мы стремимся к миру, он должен был уйти.— Ты ждал довольно долго, — сказал Римо. — Я тут ковылял вслепую, а тебя нигде не было.— И все-таки я тебя нашел, — отозвался Чиун. — Я просто следовал за топотом ломящегося напролом быка, и, разумеется, это и был ты.— Я не понимаю, чего они хотели добиться, — сказал Римо.— Они пытались каждого из нас заставить поверить, что другой ранен. Мы были их “двумя сливами”.— Две сливы, разделенные, сокрушены, — повторил Римо.— Верно. Они решили так: если каждый из нас подумает, что другой в опасности, мы ослабим нашу защиту и станем уязвимыми, — пояснил Чиун.— А ты не был ранен? Тебе не грозила никакая опасность?— Разумеется, нет, — с презрением отозвался Чиун. Он наклонился и поднял кусочки разбитой маленькой черной коробочки. — Это всего лишь какое-то механическое устройство, одно из таких записывающих приспособлений, которые не воспроизводят телевизионной картинки, а только один звук. Я раздавил его, когда этот неразборчивый визг стал совершенно непереносим.— Итак, нас не удалось разделить, и мы не были сокрушены, — сделал вывод Римо.— Как будто какая-то горстка варваров могла бы сокрушить Дом Синанджу, — заявил Чиун.Двое мужчин помедлили, оглядываясь вокруг. Лужайки были пусты насколько хватало взгляда. Семья Во рассеялась. Глава шестнадцатая — Все хорошо, что хорошо кончается, — сказал Римо, когда они вернулись обратно к себе в кондоминиум.— Ничего еще не закончилось, — возразил Чиун.— Что ты имеешь в виду? Воберн мертв, вся семейка смоталась в горы, что же осталось?— Дом Во остался должен Дому Синанджу публичное извинение.— Чиун, да брось ты, — ответил Римо. — Этому спору уже две тысячи лет.— Долг есть долг.Чиун стоял у окна и смотрел на океан.— Уже появился новый принц Дома Во. Будем надеяться, что он обладает мудростью, которой были лишены его предшественники.Чиун стоял у окна еще долго после того, как совсем стемнело. Потом Римо услышал, как он пошел к входной двери. Раздался звук открываемой двери, пара слов, сказанных шепотом и, когда Чиун снова вернулся в комнату, в руках он держал конверт.Старый кореец открыл его и прочел записку.— Это приглашение, — сказал он.— Вот ты и иди. А моя бальная книжка уже заполнена, — отозвался Римо.— Это приглашение для Дома Синанджу на встречу с Домом Во. Мы пойдем оба.— Так я — часть Дома Синанджу? — спросил Римо.Чиун с невинным выражением лица посмотрел на Римо.— Разумеется, — ответил он.— Благодарю, — сказал Римо.— В каждом доме должна быть кладовая, — пояснил Чиун. — Хе-хе. Ты и есть кладовая Дома Синанджу. Хе-хе. Вот именно, кладовая. Хе-хе.Они отправились на рассвете. Чиун надел бело-черные церемониальные одежды, которые Римо еще никогда на нем не видел. На плечах красовалась тонкая вышивка шелком — корейский знак, который, как знал Римо, был символом Дома Синанджу. Он переводился как “средоточие” и означал, что Дом Синанджу являлся средоточием мира.Едва они приблизились к портику, украшавшему вход в огромный особняк, сводчатые двери распахнулись, и появилось четверо мужчин с носилками, на которых лежали тела Реджинальда Воберна и Ким Кайли. Когда они проходили мимо, Римо отвел глаза, потом посмотрел на местного констебля, вышедшего вслед за носилками.— Нет убийства, — бормотал себе под нос констебль. — Это уж наверняка. Нет стрелы в сердце — значит, будем считать за естественную смерть.Римо и Чиун вошли в особняк. Гробовая тишина в доме свидетельствовала, что он пуст, и Римо сказал:— Я подумал, может, они что-то замышляют. Я им не доверяю.— Увидим, — спокойно отозвался Чиун. — Я Мастер Синанджу, а ты — следующий за мной Мастер. Это дело с семьей Во тянется уже слишком давно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53