Деревья краснели, сплошь усыпанные ягодами. Детям сказали, что они могут есть сколько угодно. “Здоровски лопать черешню прямо с дерева!” — восторгалась Танечка, оседлав ветку. Но, к сожалению, много черешни не съешь, пузо от нее становится огромным, может взорваться.Раздувшись, девочки отправились обследовать комнаты таинственного дома. На пороге их встретила фигура с закрытым лицом. Поманила войти. Наташа на секунду замерла на пороге, Таня решительно втолкнула сестру в полутьму дома. Темно. Влажно. Журчание воды. Посреди комнаты арычок, течет водичка. От этого создавалось ощущение прохлады. Фигура бойко рассмеялась, скинула покрывало.Пред девочками предстала очень хорошенькая, молоденькая девушка с множеством косичек. Она звенела смехом. По-русски девушка не говорила. Наталья так и не поняла, была ли она женой молодого хозяина или его сестрой. Хозяйка знаками показала, что хочет заплести сестрам косички. На что девочки с радостью согласились. После наведения порядка на сестринских головах, таджичка достала свою нехитрую косметику. Подрисовала сестричкам брови, глаза, губки. Открыла какую-то благоуханную коробку, взмахнула белой пуховкой и затанцевала по Наташиному лицу. Девочка испытала чувство полнейшего блаженства, когда ее запыляли белоснежной пудрой — “Белый лебедь”.Наталья с Танюшкой, превратившись в сказочных пери, выплыли из полутьмы дома, дабы явить свету свою красоту. Мама, грозно сдвинув брови, уже хотела сделать им выговор, но тут раздался тихий смех — смеялся старичок. Он что-то ласково сказал сестрам, улыбнулся доброй старческой улыбкой, мамино лицо разгладилось.
Парк. Крики детей. Яркие краски. Перед Натальей беснуется карусель. Наташа — несчастный заморыш, ей восемь лет, ее прозвище “Рахихульчик”. Наталья часто падает в обмороки, еще чаще ее мутит, она — тот редкий ребенок, который ненавидит сладкое. И вот девочка собирается с силами, начинает атаковать:— Хочу на карусель!— Нет.— Ну, пожалуйста.— Нет.— “Ну, очень пожалуйста” — в ее голосе мокрые нотки.— “Нет”. Но девочка безошибочно слышит — мамино “нет” слабеет.— “Да” — беззастенчиво ревет она: “Да, да, да!”.— “Тише. Прекрати. Ну, ладно, пошли”Мама берет ее за руку. Мелочь брякает о жестяную банку. Наталья садиться на облупленную лошадку, мама туго ее привязывает. Смотрит ей в глаза — дочка счастлива. Звук мотора. Ветерок. Ветерок сильнее. Коленки сжимаются. Наташенька визжит, визжит, все вокруг танцует. Но вдруг что-то знакомое нагоняет ее. Карусель останавливают. Недовольные вскрики мамаш, растерянное хихиканье детей. Наталью снимают, она в полуобморочном состоянии. Ее опять стошнило на ходу карусели. “Это в последний раз!” — говорит мама.
Наталья приехала в Сталинабад, который теперь назывался Душанбе, через двадцать пять лет, приглашенная на всесоюзный кинофестиваль с фильмом “В ночь лунного затмения”. Она участвовала в этом фестивале только для того, чтобы увидеть места своего детства.Наташа с радостью согласилась выступить в доме офицеров, который располагался напротив ворот воинской части, где Аринбасаровы провели несколько месяцев в десятиметровой комнате. Но самое главное, она хотела поехать на улицу Айни, где семья жила два года в двухкомнатной квартире “со всеми удобствами”. Когда она стала узнавать, как доехать из гостиницы до кинотеатра “Ватан”, Лева Прыгунов, с которым она дружила, строго заметил: “Ехать по городу одной нельзя! Давай я тебя провожу”.Именитые актеры сели в троллейбус и поехали по улице Ленина до кинотеатра “Ватан”. Чтобы дойти до дома, надо было обогнуть кинотеатр. В детстве Наталье казалось, что от “Ватана” нужно бежать до двора довольно долго, а тут несколько шагов, и сразу увидела что-то знакомое — квадратный двор, трехэтажный дом, деревья. Все стало маленьким, стареньким. Она в недоумении остановилась, сердце билось.Посреди двора на столе, врытом в землю, сидела, болтая босыми ногами, пожилая тетушка:“Иди, иди! Ты сюда пришла. Я знала, что ты придешь в свой двор”. Наталья со своим спутником подошли к ней.“Помнишь меня?”.“Ваше лицо мне очень знакомо...” — интеллигентно промямлила Наташа.“Я же Додикина бабушка!” — взмахнула ногами тетушка. Наташа смутно вспомнила еврейского мальчика Додика, часто обижаемого ребятами, и его храбрую бабушку, которая всегда выскакивала защищать своего внучка.Додикина бабушка рассказывала про всех соседей, умело добавляя пряные подробности. Лева с кинематографическим интересом до всего самобытного постоянно восклицал: “Потрясающе! Потрясающе! Надо же, как трогательно!”. Бабушка, вдохновленная высокой оценкой высокого гостя, лихо спрыгнув со стола, заключила: “Вашу семью до сих пор помнят в этом доме!”.Наталья со Львом попытались войти в ее бывшую квартиру № 13, но хозяев дома не было. Вернулись во двор. Вышла какая-то молодая женщина, увидела их, ойкнула: “А я Вас по телевизору видела в передаче про фестиваль! Пойдемте ко мне, я только что нажарила беляши”. Гости с удовольствием согласились. У этой милой женщины была точно такая же, как когда-то у Аринбасаровых, двухкомнатная квартирка. Наталья и Лев от избытка чувств съели, запивая горячим чаем, гору беляшей. С сытостью прилетели воспоминания. Папа тайком от мамы водил детей в ресторан дома офицеров и в строжайшем секрете заказывал им на закуску ветчину, Мария Константиновна из-за жары категорически запрещала есть свинину. Так впервые дети попробовали ветчину в Сталинабаде в ресторане дома офицеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79