"Кухня здесь ужасная, – писал он. – Ни тебе кексов с помадкой, ни лимонного пирога с меренгами, ни даже запеканки из лапши и тунца. Питаюсь всякой дрянью типа boeuf bourguignonne Говядина по-бургундски (фр.)

и coquilles Saint-Jacques Устрицы Сен-Жак (фр.)

. Мои ворчливые жалобы по этому поводу так надоели начальству, что оно подумывает отправить меня домой. Серьезно: на следующей неделе я должен приехать в Вашингтон на совещание и рассчитываю по меньшей мере один раз пообедать с тобой в «нашем месте»."Эллен улыбнулась. «Нашим местом» именовалась закусочная Говарда Джонсона в Бетесде, куда они частенько наведывались с детьми, искренне считавшими это заведение мечтой гурмана.Продолжая читать описание посольских приемов и дипломатических завтраков с тамошними сановниками, Эллен ловила себя на мысли, что в этот раз остроты Джека кажутся ей несколько натужными. Слишком хорошо она его знала, чтобы не уловить проступающую между строк подавленность. Впрочем, с присущей ему проницательностью в конце письма Джек обвинял ее в том же самом.«Мне кажется, ты тяготишься одиночеством и что-то серьезно тебя беспокоит. Может, твой городок и милое местечко – чтобы приводить в восторг туристов – но ты уверена, что хочешь там жить?.. Что касается твоего юного правонарушителя, то чем больше я о нем думаю, тем сильнее он меня тревожит. Я знаю, ты терпеть не можешь, когда тебя опекают, но мне трудно удержаться и не высказать вслух некоторые сомнения. Этот юноша может быть опасен – тем более, если ты ему нравишься. Привязанности такого рода грозят неприятностями, и ты сама об этом прекрасно знаешь. Сделай одолжение – исключительно ради меня: поговори с Джимом Бишопом, или доктором Фрэнком, или еще с кем-нибудь из своих приятелей-психиатров, прежде чем предпринимать какие-нибудь дальнейшие шаги в отношении этого парня. Не стыжусь сознаться в том, что все идет нормально».Эллен подняла глаза. Надвигались сумерки – самое печальное и томительно-прекрасное время суток. На фоне прозрачного неба чернели силуэты сосен. Из чащи доносился тоскливый зов лесной птицы. А на столбе ограды сидела маленькая белая кошка.Схватив письма и пустой стакан, Эллен бросилась в дом. Включила повсюду свет и принялась готовить ужин. Письмо Джека попало в цель с точностью, о которой он даже не подозревал. Эллен скучала по нему так отчаянно, что лишь боязнь признаться себе в этом не позволяла ей раскисать. Но сейчас, оглядывая свою чистенькую кухню, она тоскливо подумала, насколько больше наслаждалась бы жизнью, если б рядом с ней находился Джек. Он от души повеселился бы над нелепой ситуацией, сложившейся в городе, а потом распутал бы весь клубок со свойственной ему деликатной решительностью. И к теням он отнесся бы с иронией...Пожалуй, ей следует прямо сейчас сесть и ответить ему, пока он не забеспокоился еще больше. Его замечания по поводу Тима оказались достаточно проницательными, и, несомненно, Джек испытает облегчение, узнав, что она пришла к тем же самым выводам и теперь будет следовать его советам. Надо написать и Пенни, иначе в один прекрасный день она увидит дочь прямо у собственного порога. Эллен не хотела этого: пусть Пенни приедет попозже, когда вся эта суматоха уляжется.Оба письма были готовы тем же вечером, и наутро, несмотря на дождь, Эллен отправилась на почту. Она вела машину даже медленнее, чем того требовала мокрая дорога, но только затормозив у лавки миссис Грапоу, окончательно поняла, насколько не хочет туда заходить. И лишь упрямство не позволяло ей тут же развернуться и уехать.Стулья на веранде пустовали. Задуваемые ветром капли дождя барабанили по сиденьям. На улицах не было ни души. Эллен понимала, что во всем виновата погода, но на мгновение ей вдруг показалось, что город демонстративно отвернулся от нее, не желая встречать непрошенную гостью.Застекленная дверь лавки была зашторена изнутри. Закрывая зонтик, Эллен отчетливо услышала, как в замке повернулся ключ. Он клацнул, как ружейный выстрел.Не веря собственным ушам, она уставилась на дверь и увидела, как дрогнула штора. Эллен не могла разглядеть, кто за ней прячется, но готова была поклясться: это миссис Грапоу злорадно наблюдала за ее реакцией.Щеки у Эллен запылали. Ей хотелось завопить и вдребезги разнести стекло, колотя в дверь руками и ногами.Но здравый смысл и чувство собственного достоинства взяли вверх. Неторопливо раскрыв зонтик, она вернулась в машину и уехала, задыхаясь от гневного изумления и понятия не имея, куда направляется.Только в полдень она внезапно обнаружила, что сворачивает на вашингтонское шоссе. Остановившись у бензоколонки, она вошла в телефонную будку и набрала номер. Ей повезло (втайне она на это надеялась, во едва ли могла рассчитывать): день Джима Бишопа был расписан по минутам, и обычно у него не оставалось времени на ленч. На то, чтобы добраться до его конторы на Коннектикут-авеню, ушел еще почти час, но оживленное движение на улицах столицы отвлекло ее, а медвежьи объятия Джима, которые он распахнул, завидев ее, окончательно подняли Эллен настроение.Джим был большим, действительно похожим на медведя, и носил рыжеватые полицейские усы. Бороду он упорно отказывался отращивать, утверждая, что не хочет выглядеть как психиатр.– У нас осталось только полчаса, – виновато произнёс он и гостеприимным жестом указал на кушетку, ухмыльнувшись, когда Эллен демонстративно предпочла стул. – Проклятье. Похоже, мне никогда не заполучить тебя на эту лежанку?– Напои меня, – предложила Эллен, невинно хлопая ресницами.– Я пробовал, помнишь? Но ты упорно продолжала сохранять вертикальное положение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78