Совершенно не верно отделять хороший замысел игры от его плохого технического выполнения и говорить при этом, что тактически команда играет хорошо, а вот технически плохо. Если команда не может практически реализовать своего тактического замысла, стало быть, как бы он ни был хорош, назвать игру тактически верной нельзя. Верна лишь такая тактика, которая соответствует тактическому умению команды…
И уже тогда Борис Андреевич нажимал в своих уроках на атлетическую подготовку как на базу футбольной игры, а также на игровой метод тренировки (работа на материале игровых ситуаций, с определенной игровой свободой). Причем, давая упражнения, обычно сам в них участвовал и резвился, как уверяет Виталий Андреевич, «до упаду».
Особой заботой Бориса Андреевича был поиск для каждого футболиста своего места, то есть той именно функции, которая позволила бы ему полнее, ярче проявить себя, «выдать» свои игровые доблести. Он тщательно изучал игроков, каждому находя задание на развитие индивидуальных задатков, и если считал нужным, то легко решался на перемещение их с одного амплуа на другое. А отсюда – забота об универсализме, о подведении футболиста к такому уровню игрового умения и атлетизма, который в любой ситуации позволит ему сыграть любую роль.
Его насквозь педагогичное, тонкое и взаимоприятное общение с игроками было вознаграждено их любовью и беспрекословным послушанием, хотя голоса он никогда не повышал, «не докучал моралью строгой» и пилюли назидания умел растворить в общей массе рассуждений о смысле жизни, поэзии, искусстве…
«Чтобы терпеливо и эффективно работать, тренер должен любить своих футболистов», – отвечает Борис Андреевич на докучливые вопросы о секретах его побед. Вот, оказывается, как все просто.
И, может быть, потому уважение футболистов Борис Андреевич снискал задолго до того, как стал тренером, и, еще будучи игроком, уже фактически помогал тренировать команду.
На тренировочных играх в двое ворот защитник Аркадьев, вступая со мной в единоборство, говорил мне, отбирая мяч:
– Не верю, не убедительно обманываешь… попробуй еще и еще раз… – вспоминал в своей книге «Записки футболиста» Григорий Федотов.
Итак, первое открытие «Металлурга» – Федотов.
Борис Андреевич вспоминал, как однажды его команда приехала на товарищескую встречу с местной командой в Глухово и там на поле он увидел нескладного, косолапого парня. Но лишь только «косолапый» овладевал мячом, как сразу же преображался в виртуоза, у которого получалось абсолютно все.
О Федотове исписано огромное количество пожелтевших уже страниц книг, газет и журналов; последний гол был забит им в 1957 году, за месяц до его кончины, а молва все продолжает возносить «великого форварда».
Он был первым советским футболистом, забившим в чемпионатах страны 100 голов. Еженедельник «Футбол-Хоккей» основал в его честь «Клуб 100», а ЦСКА установил переходящий приз имени Григория Федотова, который вручают команде, забившей в первенстве страны наибольшее количество голов.
Если собрать все рассказы, истории и легенды о Федотове, хорошенько их перемешать и встряхнуть, то представляешь себе футболиста таланта редчайшего. Но он, казалось, не вполне осознавал свою исключительность, ибо его по коснулся «звездный недуг», столь часто потрясающий прославленных спортсменов. Впрочем, скорей всего, он цену себе знал, не мог не знать – почитатели сопровождали его везде, где бы он ни появлялся, журналисты стремились добыть хоть строчку из уст «рыцаря зеленых полей», и футболисты всех рангов и мастей кружили вокруг знаменитого форварда. Однако внутренняя культура, душевная тонкость позволили Григорию Федотову остаться простым и скромным и в конце концов отъединили его от той блистательной и иллюзорной суеты, что сопутствует быстрой славе.
Его основным «коньком» Борис Андреевич считает способность совершать удары по воротам в сложнейших ситуациях и из любых положений, а самым знаменитым его ударом – удар с лёта. Что же касается федотовских передач, то они были столь точны и своевременны, что принявшему мяч оставалось лишь забить гол. Он вообще очень тонко ощущал, когда нужно сыграть с партнером, а когда в одиночку. Это был великолепный, «общительный» тактик, вооруженный новейшей техникой.
Интуиция, ум, расчетливость, феноменальная быстрота реакции, а также мягкость, пластичность и, верно, следует сказать, артистичность – его финтам верили самые искушенные защитники – это все Федотов. Фоном же его игровых доблестей являлась этакая ярко выраженная «аритмия»: моменты кажущейся заторможенности, медлительности внезапно сменялись мощным взрывом атаки. «Когда мяч был от него вдалеке, – вспоминает Анатолий Башашкин, – он стоял совсем расслабленный, и можно было подумать, что это случайный человек на поле, но стоило ему оказаться вблизи мяча, как он весь преображался – бешеное стремление к воротам, скорость, виртуозная обработка мяча… Он умел обвести игрока, почти не уклоняясь от прямого пути…»
При всем при этом он никогда не стремился выделиться, покрасоваться, взять игру непременно на себя – вел в бой всю линию нападения.
«Как его уважали игроки! – вспоминает Борис Андреевич. – От него исходило какое-то магическое внушение уважения, признания. В игре соперники не решались бить его по ногам. Никому просто в голову не приходило общаться с ним на языке пинков и подножек. А его бег! Быстрый? Да, но не самый быстрый. Впрочем, если он устремлялся на прорыв, то, как правило, уходил от преследователя. Но не в этом, однако, дело. Интересна была сама манера бега – этакий длиннющий, тягучий шаг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69