«Мы чувствовали, что ему радостно с нами, а нам – с ним. Это был какой-то праздник общения…»
Но в 1917 году они бросили четвертую казенную гимназию города Петербурга и поступили рабочими на фабрику, полагая, что в такое время рабочие нужнее, чем гимназисты.
Незабываемое впечатление юности.
«На митинге в Народном доме мы увидели Ленина. Как его слушали! Это было даже не выступление, а простой, деловой разговор с рабочими, с которыми у него общее, чрезвычайно важное дело… Мы слышали много ораторов в те времена – все не то. Например, выступление Троцкого – риторика, игра в вождя, деланный пафос. А тут страстность, непримиримость к врагу и в то же время доверительная, интимная близость с аудиторией. Не слушать его было просто нельзя».
…Много лет спустя, когда Виталий Андреевич будет вести в Театре имени Вахтангова сценическое фехтование, там поставят пьесу «Человек с ружьем» Погодина. Роль Ленина предложат сыграть Щукину. И, узнав, что Аркадьев видел и слышал Ленина, Борис Васильевич попросит Виталия Андреевича присутствовать на ренетиции и дать свое заключение – похож ли?
«Я находил, что чисто формального сходства не так много, менее, чем, скажем, у Штрауха. Однако удалось передать главное– ленинское обаяние…» – вспоминает Виталий Андреевич.
В том же семнадцатом году братья были призваны в ряды Красной гвардии и направлены в 1-й стрелковый полк Петроградского военного округа.
Как-то в полку был сделан набор для учебы в военной гимнастическо-фехтовальной школе Петроградского военного округа. Отобрали и братьев Аркадьевых. И они вновь, как и в гимназии, взялись за рапиру в надежде на поединок. Но тщетно. У школы еще не было своих традиций, и занятия в ней были сродни гимназическим урокам гимнастики и фехтования – никаких поединков, игр, только однообразные выдержки в разных позах, в которых без оружия и стоять-то, казалось, было неловко. Разговоры преподавателей вертелись лишь вокруг техники, а вопросы психологии боя, тактики, сам бой отсутствовали.
Лишь один преподаватель, из бывших «мониторов», вызывал у братьев симпатию – Петр Антонович Заковорот. Его-то они и считают своим первым maitre d'armes – учителем фехтования.
…В царскую Россию приезжали «выписанные» из Франции и Италии знаменитые фехтмейстеры – в те времена именно там славились фехтовальщики, которые подбирали себе помощников из рядовых – так называемых «мониторов». Знаменитые «кудесники шпаги и меча» не могли охватить всех обучающихся искусству владения холодным оружием (в кадетских корпусах, к примеру, фехтование было обязательным предметом), поэтому уроки с большинством вели «мониторы». Иностранцы же лишь придавали высшую отделку избранным.
Впрочем, Заковорот, тщательнейшим образом постигавший науку западных светил, быстро шагнул за рамки «монитора», так что «избранные» частенько стремились брать уроки именно у него.
В гимнастическо-фехтовальной школе Петр Антонович не слишком досаждал ученикам технической муштрой, щедро разбавляя уроки всякими историями из своей боевой дореволюционной жизни.
Но недолго братьям пришлось упражняться в фехтовальных экзерсисах и слушать байки старого учителя.
С первых же дней гражданской войны они – пулеметчики 2-й роты отряда курсантов Петроградского военного округа – защищают молодую Республику на Карельском фронте.
Характерный для братьев штрих. Даже на передовой они ухитрялись в минуты затишья тренироваться и состязаться в беге, в прыжках в длину, в толкании ядра (булыжника)…
После ликвидации Карельского фронта братья Аркадьевы были командированы в Москву, в военно-педагогический институт на отделение физического образования. Окончив это отделение, преобразованное впоследствии в Главную военную школу Всевобуча, они остались там в качестве преподавателей физвоспитания и параллельно вели секции спортивных игр, легкой атлетики и фехтования. Причем особое внимание – в плане постижения сущности, психологии единоборств, – уделяли в то время фехтованию.
Они скрупулезно исследуют старую западноевропейскую классику, но не поклоняются ей, а напротив, ощущая ветхость ее догм и канонов, тяготеют к оппозиции.
Итак, прощай, Петербург, Петроград, Васильевский остров, прощай, детство, юность, гимназия и все, что было «до».
Настало время великой переоценки ценностей. Могучий многослойный поток жизни – в нем густо намешано прошлое, настоящее и будущее – грозно бурлил по всей России, и вечно ищущие сражений с прошлым братья с наслаждением бросились в него. Ибо война кончилась и война… продолжалась.
«…Тяжелое экономическое положение рабочего класса при капитализме, изнуряющие условия труда при капиталистическом производстве и, наконец, империалистическая война с ее последствиями довели рабочих до крайнего физического истощения.
Приостановить вымирание, оздоровить, укрепить и развить пролетарские слои населения можно только через разумно проводимую физическую культуру…»
В Москве братья поселились в бывшей женской гимназии, наскоро оборудованной под общежитие, и быстро придали своей комнате – всего там было семеро преподавателей – чисто «аркадьевскую» атмосферу.
Около их двери постоянно бродит несколько тощих хмурых котов, и стоит Виталию или Борису появиться в коридоре, как «моторчики» сразу включаются и добротно, слаженно урчат чуть ли не на весь коридор.
Мячи, брусья, гимнастические маты – все это братья отыскали в подвале женской гимназии и, вопреки протестам администрации, притащили в свою комнату – им необходимо заниматься гимнастикой, поддерживать и наращивать свою силу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69