«Ловкий мальчонка, — подумал Данте Каличчио. — Подойди ко мне поближе с этой тварью, и я уроню твой банан в воду». Но Данте взял себя в руки и позволил Кольму приблизиться к себе.
— Видали клешни? — спросил Кольм.
— Угу, — отозвался Данте. Он хотел вернуть мальчику банан, но потом испугался, как бы тот не решил, что он хочет с ним обменяться. К тому же Кольм весь перепачкался грязью. — Теперь ты слишком грязный, чтобы доесть свой завтрак, — сказал ему Данте.
— А вот и нет, — возразил Кольм. — Я могу помыться.
И он повел Данте к огороженной камнями чистой, глубокой заводи, где они вместе смыли с себя грязь.
— Хотите посмотреть на моих животных? — спросил Кольм.
Данте колебался; его интересовало, что Кольм сделал с тем червяком.
— Что такое шофер? — спросил Кольм. — Это как водитель такси?
— Угу, — пробормотал Данте. Настороженный, словно кролик, выглядывающий по сторонам затаившихся в засаде хищников, он последовал за Кольмом в лодочный домик.
Там были черепаха, вся спина которой была покрыта чем-то вроде камней, и чайка, к которой Кольм велел близко не подходить — у нее было перебито крыло, и она норовила долбануть клювом. Еще там имелось невероятно агрессивное маленькое животное, похожее на продолговатую крысу, которое, как сказал Кольм, было хорьком. Цинковую ванну наполняли селедки, половина из которых передохла и плавала на поверхности кверху брюхом; Кольм зачерпнул мертвых рыбин сачком, как если бы их смерть являлась делом обычным.
— Кошачья еда? — спросил Данте, имея в виду дохлых селедок.
— У нас нет кошек, — ответил Кольм. — Они убивают больше, чем могут съесть.
Когда они вышли из лодочного домика, солнце светило так ярко, что разрумянило щеки Данте; с залива дул ласковый, пахнущий солью ветерок.
— Знаешь что, малыш, — сказал Данте. — Тебе страшно повезло, что ты живешь здесь.
— Я знаю, — кивнул Кольм.
Взглянув вверх на дом, Данте увидел в окне бильярдной Бонуса Трампера, наблюдавшего за ними в огромный бинокль. Данте догадался, что мальчик не должен знать, что за ним наблюдают, поэтому он заслонил своим тучным телом дом от ребенка.
— Вы когда-то были солдатом? — спросил его Кольм, и Данте отрицательно покачал головой. Он позволил Кольму примерить свою замечательную шоферскую фуражку; ребенок расплылся в улыбке и немного помаршировал по пристани. «Забавно, — подумал Данте. — Детишки любят форму, а большинство мужчин ее ненавидят».
Трампер наблюдал за попытками Кольма отдать военный салют. Как он загорел! А ноги стали намного длиннее, чем он помнил.
— Он будет с тебя ростом, Биг, — пробормотал Богус.
Бигги совсем выбилась из сил, она спала на кушетке в бильярдной. Богус стоял с биноклем один, но Коут услышал, что он сказал. Когда Богус заметил, что Коут смотрит на него, он опустил бинокль.
— Он хорошо выглядит, правда? — спросил Коут.
— Угу, — буркнул Трампер. Он перевел взгляд на Бигги. — Я не буду ее будить, — сказал он. — Попрощайся с ней за меня.
И все же он подошел на цыпочках к тому месту, где она лежала; казалось, он чего-то ждал.
Коут сделал вид, будто смотрит на море, но Трампер по-прежнему чувствовал себя скованно, тогда Коут вышел из бильярдной. После чего Богус наклонился над Бигги и быстро поцеловал ее в лоб, но не успел он выпрямиться, как она запустила пальцы в его волосы и, легонько дернув, застонала во сне.
— Коут? — позвала она. — Он уехал?
Он уехал, не беспокойся. Он заставил Данте остановиться на вокзале в Бате и заправить жестяную коробку в задней части лимузина льдом. В Бринсвике он купил бутылку «Джек Дэниеле», а в магазине «Вулворс» через дорогу — стакан.
К тому времени, как они достигли границы с Массачусетсом, он отключился. Он сидел на роскошном заднем сиденье с плотно заткнутым стеклянным дозатором и пил до тех пор, пока тонированные стекла лимузина не стали казаться ему темно-зелеными, несмотря на то, что день становился все ярче и ярче. В бесшумном, охлаждаемом кондиционером «мерседесе» он подскакивал на сиденье, словно мертвый король, которого везли в обложенном подушками гробу обратно в Нью-Йорк.
«Почему в Нью-Йорк?» — удивился он. Потом он припомнил, что это потому, что туда надо Данте. Вытащив свой конверт с деньгами, он принялся рассеянно пересчитывать их, насчитав то ли пятнадцать, то ли восемнадцать сотен плюс-минус сотня или около того. У него ни разу не получилась одна и та же сумма, поэтому, пересчитав раза четыре, он засунул конверт с деньгами обратно в карман и забыл о нем.
Но Данте, который все это видел, впервые подумал, что этот придурок на заднем сиденье, вероятно, не так уж и богат. Кто же так считает деньги?
К тому моменту, как они добрались до Нью-Хейвена, Трампер уже так набрался, что Данте не стал даже спрашивать, можно ли остановиться. Он позвонил в Нью-Йорк и выслушал нагоняй от начальства и слезливые упреки и причитания от жены.
Когда он вернулся в машину, Трампера так развезло, что он просто не понимал, что говорит ему Данте.
А Данте хотел предупредить Трампера, что «они» ждут его в Нью-Йорке.
— Вы имеете в виду копов? — спросил Данте у своего начальства. — Что им от него надо?
— Бери выше: не обычные копы, — ответили ему.
— О, вот как! А что он такое натворил?
— Они считают, что он полный придурок, — ответили ему.
— О черт! Но ведь это не преступление?
Данте заткнул дозатор наглухо и с трудом привел Трампера в более или менее вменяемое состояние. Затем Данте решил, что пусть будет как будет; он шутливо помахал Трамперу через стакан. Тот улыбнулся и помахал в ответ.
Теперь Данте почти полюбил этого недоумка:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132