Это, следовательно, означало бы, что ежедневно в Питомнике должны приземляться 350 «юнкерсов». Но грузоподъемность «хейнкеля-111» составляет только 1,5 тонны. Стало быть, если нет в распоряжении достаточного числа «юнкерсов-52», то уже нужно более 400 машин.
– Такой же ответ мне дал полковник Баадер. А сколько же машин фактически прибывало в последние дни? – спросил я.
– Только небольшая часть нужного количества, в лучшем случае одна четверть. Но позвольте мне все же продолжить мой рассказ. Несколько дней назад Пикерт возвратился. Он доложил Паулюсу о своей длительной беседе с генералом Фибигом, командиром VIII авиационного корпуса, которому Гитлер поручил снабжение по воздуху 6-й армии. Хотя корпус по приказу Гитлера освобожден от всех других боевых заданий, Фибиг вынужден заявить, что у него не хватает машин для того, чтобы доставлять в котел по воздуху требуемый тоннаж. Генерал сам оказался в неприятном положении. 11 декабря он прилетел в котел и обещал Паулюсу и Шмидту, что сделает все, что в человеческих силах, чтобы помочь тяжко бедствующей 6-й армии. Но дело не только в нехватке самолетов. Порой сильный мороз, поднявшаяся метель и густой туман почти парализуют воздушное сообщение. В результате до сих пор не было ни одного дня, когда бы удалось доставить хоть четверть нужного тоннажа. Вероятно, в ближайшие дни мы будем вынуждены еще уменьшить хлебный паек, который в конце ноября был установлен в размере 200 граммов на день.

Меня терзают сомнения

– Я еще в Морозовске узнал, что многие дивизии во время бегства потеряли все свои склады продовольствия и даже полевые кухни и уже не первый день голодают.
– Так и есть. Поэтому Паулюс тотчас же после своего прибытия в котел приказал всем частям точно взять на учет запасы продовольствия, обмундирования, боеприпасов и горючего и доложить, сколько имеется в наличии. Квартирмейстерам и интендантам приказано позаботиться о равномерном распределении. Не знаю, все ли честно и правдиво доложили, каковы запасы. Мы не имели возможности проверить донесения.
– Следовательно, мы должны признать, что большинство солдат находящейся в котле армии уже много дней голодают. Чем меньше число прибывающих самолетов, тем быстрее растет ежесуточно недостача продовольствия. Где же выход, Эльхлепп?
– Выход заключается в бесперебойном, возможно большем снабжении по воздуху и в успехе наступления армии Гота.
– В реальность воздушного моста мы оба не верим. Мне представляется также весьма сомнительным, чтобы деблокирующей армии Гота удалось перебросить к нам наземный мост. Ваш оптимизм делает вам честь, дорогой мой. Но может быть, мы поддаемся гибельному самообману?
– Конечно, оба моих предположения еще находятся под большим вопросом. Но ведь и мы не сидим сложа руки. Хотя Гитлер приказал удерживать Сталинград, нами проведены все подготовительные мероприятия для того, чтобы суметь в самые ближайшие дни пробиться навстречу армии Гота. Мы не должны терять веру в успех.
Генштабист полковник Эльхлепп принадлежал к тем десяткам тысяч офицеров и солдат, которые искренне верили в авторитет начальства. В основе их послушания лежало доверие к верховному командованию, они были готовы рисковать своей жизнью ради него, будучи при этом твердо убеждены, что оно со своей стороны оправдывает доверие тем, что его поступки и решения проникнуты чувством высокой ответственности. Доверие в ответ на ответственность, ответственность в ответ на доверие – такова была формула солдатского мышления и поведения. Большинство из нас было воспитано в этом духе, так мы жили и сражались. Но как же быть, если верховное руководство злоупотребляло нашим доверием, если оно по каким-то причинам, может быть даже по легкомыслию, пренебрегло лежащей на нем ответственностью?
Меня терзали сомнения. Эта естественная вера, непоколебимое доверие к командованию вермахта были во мне основательно подорваны. Формула «Доверие в ответ на ответственность, ответственность в ответ на доверие» показалась мне спорной, упрощенной, даже наивной в свете горького опыта последних недель. Не прав ли все же генерал фон Зейдлиц? Но пока что надо было разобраться в других делах.
– Еще один вопрос, Эльхлепп. Можем ли мы как должно заботиться о раненых и больных, особенно о тяжелораненых?
– К сожалению, нет. Как вы знаете, все крупные госпитали расположены к западу от Дона. Около города и в степи размещено лишь несколько небольших полевых госпиталей. Они давно переполнены, хотя мы каждую машину, летящую в обратный рейс, полностью загружаем тяжелоранеными. Но ведь дело не только в недостатке места, прежде всего не хватает перевязочного материала, наркотических средств, медикаментов, хирургических инструментов. Пополнение ничтожно. Врачи и медицинский персонал перегружены, все чаще и они валятся с ног. Начальник санитарной службы или квартирмейстер могут вам рассказать о подлинных трагедиях.
После беседы с начальником оперативного отдела я стал осведомленнее, но отнюдь не спокойнее. Я отправился к себе – в убежище командующего армией. Текущей почты было немного. Пока я давал распоряжения обер-фельдфебелю Кюпперу, открылась дверь и вошел Паулюс.
– Много дел, Адам?
– Да, господин генерал. Утверждено несколько представлений к Рыцарскому кресту и Немецкому кресту в золоте. Я их сейчас разошлю по корпусам.
– Рыцарский крест за проигранное сражение. Вам не кажется, что это смешно?
Паулюс усмехнулся и продолжал:
– Вы были сегодня утром в штабе LI корпуса. Есть какие-нибудь новости?
– Нет, господин генерал, или, собственно, все же есть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164