Казалось, Бонтьер что-то расстроило. Едва Хатч открыл рот, чтобы сменить тему, как почувствовал нечто, кого-то – незримое присутствие, дотронувшееся до него с противоположного конца зала – и когда бросил туда взгляд, там оказалась Клэр, выходящая из-за угла. Так и не начатая фраза умерла у него на губах.
Клэр оказалась именно такой, какой он её себе представлял: высокая и стройная, с той же россыпью веснушек на вздёрнутом носике. Она увидела его и остановилась как вкопанная – и её личико сморщилось в том самом выражении удивления, которое он запомнил.
– Здравствуй, Клэр, – сказал Хатч, неловко поднимаясь на ноги и пытаясь заставить голос звучать ровно.
Она подошла к нему.
– Здравствуй, – ответила она, пожимая ему руку. В тот же миг, как его кожа соприкоснулась с её, на щеках женщины занялся румянец. – Я слышала, ты в городе.
И издала самоуничижительный смешок.
– Конечно, кто об этом не слышал? Я хотела сказать, со всем этим… – продолжила она и, не закончив фразу, неявным жестом указала за плечо, будто указывая на остров Рэгид.
– Ты замечательно выглядишь, – сказал Хатч.
И это правда: годы сделали её лишь тоньше и окрасили тёмно-синие глаза в интенсивный серый цвет. Шаловливая улыбка, некогда постоянно прописавшаяся на её губах, уступила место серьёзному, интроспективному выражению. Почувствовав на себе его взгляд, она невольным жестом разгладила плиссированную юбку.
В дверях ресторана возникло движение, и потом внутрь вошёл священник, Вуди Клэй. Он посмотрел по сторонам, и его взгляд упал на Малина. По болезненному лицу стремительно пронеслась тень неудовольствия, и он сделал шаг вперёд. Только не здесь! – подумал Хатч, готовясь к очередной лекции о жадности и этике при поиске сокровищ. Но, конечно же, пастор остановился у их стола, переводя взгляд с Малина на Бонтьер и обратно. Хатч спросил себя, хватит ли у того наглости прервать их ужин.
– О, – сказала Клэр, бросая взгляд на пастора и касаясь своих длинных светлых волос. – Вуди, это Малин Хатч.
– Мы встречались, – кивнув, ответил Клэй.
Малин с облегчением понял, что под взглядами двух женщин Клэй едва ли примется за свои тирады.
– Это доктор Изобель Бонтьер, – сказал Хатч, когда к нему вернулось самообладание. – А это Клэр Норскатт и…
– Преподобный и миссис Вудраф Клэй, – твёрдо поправил пастор, протягивая руку Бонтьер.
Хатч застыл в потрясении. Его разум наотрез отказался принимать этот неожиданный сюрприз.
Бонтьер промокнула губы салфеткой и медлительно поднялась. Она сердечно пожала руки Клэр и Вуди, выставив напоказ ряд ослепительных зубов. Настала неловкая пауза, и затем Клэй, отвесив Малину краткий кивок, повёл жену прочь.
Бонтьер перевела взгляд с удаляющейся фигуры Клэр на Малина.
– Старые друзья? – спросила она.
– Что? – пробормотал Хатч.
В глаза бросилась левая рука пастора, которую тот собственнически опустил Клэр на талию.
Лицо Бонтьер осветилось улыбкой.
– Нет, я ошиблась, теперь поняла, – сказала она, перегнувшись через стол. – Старые любовники. Как это неловко – встретиться ещё раз! Однако, как сладко…
– А ты наблюдательная, – промямлил Хатч, ещё слишком потрясённый встречей – и откровением, что за ней последовало, – чтобы отрицать.
– Но ты и её муж, вы не старые приятели. На самом деле, мне показалось, что ты ему совершенно не нравишься. Эта скучная нахмуренность, большие чёрные мешки под глазами. Такое впечатление, будто у него выдалась nuit blanche .
– Что выдалось?
– Nuit blanche . Э… – как правильно сказать? – бессонная ночь. По той или иной причине, – пояснила она и насмешливо ухмыльнулась.
Вместо ответа Хатч взялся за вилку и попытался занять себя лобстером.
– Вижу, ты до сих пор к ней неравнодушен, – с весёлой улыбкой вкрадчиво продолжила Бонтьер. – Когда-нибудь ты должен будешь мне о ней рассказать. Но сперва давай поговорим о тебе. Капитан упоминал о твоих поездках, так что расскажи-ка о приключениях в Суринаме.

***

Почти два часа спустя Хатч с трудом поднялся на ноги и вышел из ресторана следом за Бонтьер. Он слишком увлёкся чревоугодием – увлёкся нелепо, непотребно: два десерта, два кофейника, несколько бренди. Бонтьер не отставала от него ни на йоту, ничего не пропуская. Однако, по ней не скажешь – фигурка ничуть не располнела. Археолог раскинула руки и вдохнула прохладный ночной бриз.
– Как освежает этот воздух! – воскликнула она. – Я могла бы научиться любить место вроде этого.
– Погоди ещё чуть-чуть, – ответил Хатч. – Ещё пара недель, и ты не сможешь отсюда уехать. Оно войдёт в твою плоть и кровь.
– Ещё две недели, и ты не успеешь убраться с моего пути с нужной прытью, monsieur le docteur , – парировала она и оценивающе посмотрела на него. – Итак, что мы делаем сейчас?
Какой-то миг Хатч стоял в нерешительности. Он даже и не думал, что может произойти после ужина. Он выдержал её взгляд, и в голове снова слабо зазвенели предостерегающие колокольчики. Вырисовываясь в жёлтом свете фонарей, археолог выглядела пленительно и неотразимо, её загорелая кожа и миндальные глаза – волшебная экзотика в небольшом городке штата Мэн. Осторожнее, – предостерёг внутренний голос.
– Думаю, сейчас мы пожелаем друг другу спокойной ночи, – сумел сказать он. – Завтра нам предстоит тяжёлый день.
Моментально её брови недоверчиво изогнулись.
– C'est tout ! c'est tout (фр.) – и это всё. – прим. пер .

– надулась она. – У вас, янки, совершенно не осталось пороху в пороховницах. Лучше бы я пошла с Серджио. В нём, по крайней мере, горит огонь – хотя вонь от тела может свалить с ног.
Она искоса посмотрела на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134