Парнишка сказал, что сейчас должен подавать коней к крыльцу харчевни; только что приходил капрал и велел ему поторопиться, так как они сию минуту отправляются в Стрэтфорд.
Вот что произошло на самом деле: граф Густав Адольф, проснувшись, не только не выражал желания закусить куриным крылышком, но почувствовал, что ему противно думать о какой бы то ни было еде и о каких бы то ни было напитках, кроме разве самого слабенького пивца, каковое и было ему подано. Проглотив кружку, он объявил о своем намерении сразу же ехать в Стрэтфорд и, распорядившись насчет лошадей, любезно спросил миссис Скоур, "какого черта она сама суетится тут, почему не пришлет девчонку". В ответ он услышал, что "наша милая Кэтрин" отправилась на прогулку со своим нареченным и до вечера не вернется. Услышав это, капитан потребовал, чтобы лошади были поданы немедленно, и принялся честить на чем свет стоит вино, постель, дом, хозяйку и все сколько-нибудь связанное с "Охотничьим Рогом".
И вот лошади уже у крыльца; сбежались со всей деревни ротозеи-мальчишки; прибыли рекруты с кокардами из лент на шляпах; капрал Брок с важным видом хлопнул по спине польщенного кузнеца и велел ему сесть на свою лошадь, вызвав этим шумный восторг мальчишек. И наконец, величественный и мрачный, появился в дверях капитан. Мистер Брок отдал ему честь, рекруты, ухмыляясь и хихикая, неуклюже попытались сделать то же.
- Я пойду пешком вместе с этими молодцами, ваша честь, - сказал капрал, - мы встретимся в Стрэтфорде.
- Хорошо, - ответил капитан, вскочив в седло.
Хозяйка низко присела, мальчишки зашумели еще громче, юный конюх, державший повод одной рукой, а стремя другой и рассчитывавший по меньшей мере на крону от столь знатного всадника, получил лишь пинок ногой и крепкое словцо, после чего фон Гальгенштейн крикнул: "Прочь с дороги, ко всем чертям!" - дал лошади шпоры и ускакал; и Джон Хэйс, все утро беспокойно бродивший вокруг харчевни, с облегчением перевел дух, видя, что граф уехал один.
* * *
О, неразумная миссис Скоур! О, простофиля Джон Хэйс! Не вмешайся хозяйка, дай она капитану и Кэтрин свидеться перед разлукой на глазах у капрала, рекрутов и всех прочих, ничего бы не случилось дурного, и эта повесть скорей всего не была бы написана.
Когда граф Гальгенштейн, подавленный и угрюмый, как Наполеон на пути от романтического селения Ватерлоо, проехал с полмили по Стрэтфордской дороге, впереди у поворота он увидел нечто, заставившее его круто осадить лошадь и почувствовать, как кровь бросилась ему в лицо, а сердце глухо заколотилось: тук-тук-тук. По тропинке неторопливо шла девушка; на руке у нее висела корзинка, в руке был букет полевых цветов. Время от времени она останавливалась сорвать цветок-другой, и капитану казалось, вот-вот она его заметит; но нет, она не смотрела в ту сторону и брела себе дальше. Святая невинность! Она громко распевала песенку, словно зная, что кругом никого нет; ее голос уносился к безоблачным небесам, и капитан свернул с дороги, чтобы не нарушать гармонии этих звуков топотом лошадиных копыт.
Уж коров доить не надо,
Овцы заперты в загон.
Подышать ночной прохладой
Вышли в поле Молль и Джон.
И порой, сэр, над рекой, сэр,
Где синеет лунный свет,
Джон у Молли ласки молит,
Но в ответ лишь: нет, нет, нет.
Капитан свернул с дороги, чтобы не нарушать гармонии топотом копыт, и опустил поводья, а лошадь тотчас же принялась щипать травку. Потом он тихонечко соскользнул с седла, подтянул свои ботфорты, с лукавой усмешкой на цыпочках подкрался к певице и, когда она выводила последнее "э-э-э" в последнем "нет" вышеприведенного творения Тома д'Эрфи, легонько обнял ее за талию и воскликнул:
- А вот и я, моя прелесть, к вашим услугам!
Мисс Кэтрин (вы ведь уже давно догадались, что это была она) вздрогнула, вскрикнула и, наверно, побледнела бы, если б могла. Но так как это ей не удалось, она только вымолвила еле слышно, вся дрожа:
- Ах, сэр, как вы меня напугали!
- Напугал, мой розовый бутончик? Разрази меня гром, если я помышлял об этом! Ну скажите-ка, моя крошка, неужели я в самом деле так страшен?
- О нет, ваша честь, я совсем не то хотела сказать; просто я никак не ожидала встретить вас здесь, да и вообще не думала, что вы так рано соберетесь в путь. Я ведь как раз иду за курочкой для вашей милости: хозяйка сказала, что вам угодно курочку на завтрак; только она меня послала к фермеру Бригсу - это по Бирмингемской дороге - а я решила сходить к фермеру Пригсу, у него куры лучше откормлены, сэр... то есть, милорд.
- Она сказала, что мне угодно курицу на завтрак? Ах, старая карга - да я вовсе отказался от завтрака, потому что мне кусок не шел в горло после вчерашней попо... то есть я хотел сказать - после вчерашнего сытного ужина. Я спросил только кружку слабого пива и велел прислать его с вами; но эта ведьма сказала, что вы ушли гулять со своим женихом...
- Что? С этим ублюдком Джоном Хэйсом? Ах, негодная старая лгунья!
- ...что вы ушли гулять со своим женихом и что мне вас не видать больше; услышав это, я пришел в такое отчаяние, что хотел тут же застрелиться, - да, да, моя прелесть.
- О, что вы, сэр! Не надо, не надо!
- Вы меня об этом просите, мой нежный ангел?
- Да, прошу, умоляю, если мольбы бедной девушки могут что-либо значить для такого знатного господина.
- Хорошо, в таком случае я останусь жить - ради вас; хотя, впрочем, к чему? Гром и молния, без вас мне все равно нет счастья - и вы это знаете, моя обворожительная, прекрасная, жестокая, злая Кэтрин!
Но Кэтрин вместо ответа воскликнула:
- Ах ты беда! Никак, ваша лошадь вздумала убежать!
И в самом деле: плотно закусив свежей травкой, "Георг Датский" оглянулся на хозяина, помедлил немного, словно бы в нерешительности, и вдруг, взмахнув хвостом и взбрыкнув задними ногами, понесся вскачь по дороге в сторону деревни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70