— Да? Так ты мне, собственно, и не нужен. — Чиновник вылез на землю. — Не вернусь через несколько часов — отправляйся на поиски.
— Усек.
Чиновник взглянул на шоссе. Отчетливо прорисовывавшееся с высоты птичьего полета, оно оказалось почти неразличимым отсюда, с земли. За долгие годы небрежения бетонное полотно покрылось песком, заросло мелким колючим кустарником. К счастью, кто-то расчистил посередине узкий проход. Расчистил только до края поляны — здесь неизвестный благодетель (уж не сам ли Грегорьян?) решил, что хорошенького — понемножку, и бросил свой бульдозер. Чиновник обследовал все грузовики и вездеходы, надеясь найти среди них работоспособный. Пустой номер: полтора десятка машин, и хоть бы одна батарея. Ладно, доберемся на своих двоих, мы люди не гордые. Он прихватил с переднего сиденья одного из вездеходов телевизор — пригодится, чтобы слушать метеорологические сводки. Город был совсем рядом, тяжелая громада заслоняла полнеба, упиралась прямо в зенит.
По обеим сторонам дороги — глухая, непроглядная чаща. Непроглядная — для всех, кроме бегемота. Чиновнику очень не хотелось встречаться с бегемотом.
Мягкая почва сохранила кое-где следы человеческих ног, неизменно направленные вперед, к городу. К Грегорьяну. И — никаких признаков, чтобы по дороге проезжала хотя бы одна машина, если не считать того самого бульдозера.
Чиновник на секунду задумался, почему грузовики-вездеходы, с таким трудом проломившиеся через лес, по давным-давно заброшенному, почти исчезнувшему шоссе, были оставлены на поляне. А с другой стороны — что же тут странного? Он почти видел всех этих глупых стариков, богатых попрошаек, ковыляющих к Арарату, чтобы получить второе рождение. Пилигримам не подобает приближаться к святой горе на машинах — пусть еще скажут спасибо, что их не заставили ползти на коленях, отбивая земные поклоны. Они пришли сюда, ослепленные страхом и неуверенностью, в дерзкой надежде обменять свои богатства на бессмертие. Скорее всего, жалкие эти побирушки вызывают у волшебника не только презрение, но и нечто вроде снисходительного уважения. Чтобы пройти столь долгий и опасный путь, нужно обладать незаурядным — хотя и несколько гротескным — мужеством.
Холодало. Чиновник слегка поежился, радуясь, что не забыл надеть куртку. Над лесом висела тяжелая, угрожающая тишина. Стоило чиновнику подумать о тишине, как откуда-то слева, из глубины болот, донесся отчаянный, душераздирающий вопль. Звериный — и почти человеческий. Чиновник заставил себя сосредоточиться на ходьбе, глядеть только под ноги и вперед, аккуратно переставлять ноги, считать шаги. Его накрыло волной жуткого, непереносимого одиночества.
Да и то. Он же абсолютно изолирован от мира. Одного за другим он оставил позади всех своих друзей, союзников и советчиков. Ни одного знакомого, хотя бы случайного, на всем пространстве отсюда до самого Пидмонта. Он чувствовал себя потерянным, опустошенным; темная громада закрывала небо — но не становилась ближе.
Прежний опыт сыграл с чиновником злую шутку. Человеку, привыкшему к жизни в летающих мирах, в орбитальных городах глубокого космоса, неизбежно кажется, что объект, заполняющий чуть не все поле зрения, находится где-то здесь, совсем рядом. Вершина Арарата все так же нависала над головой, черная и безжизненная.
Сгущавшиеся сумерки быстро высасывали из воздуха последние остатки дневного тепла. «Что же все-таки, — думал чиновник, — я там увижу?» Странным образом, он уже не надеялся на встречу с Грегорьяном. Не мог себе представить, как будет выглядеть эта встреча. Гораздо правдоподобнее казалась другая картина — заброшенный, абсолютно безлюдный город, пустые улицы, многократным эхом повторяющие звук каждого шага, черные провалы окон и дверей. Ничто, находящееся нигде, пустой номер, логическое завершение этого поиска, сплошь состоявшего из пустых номеров. Чем больше чиновник думал, тем более вероятным казался такой исход. Последняя шутка Грегорьяна.
Восемьсот (левая) тридцать семь (правая), восемьсот (левая) тридцать восемь (правая)…
И все же он чувствовал удовлетворение. Не так уж, в конце концов, и важно — найдет он там кого или нет. Он не уклонился от цели, несмотря на все уловки волшебника, И какая разница, что его руководители мелочны и своекорыстны, а сама Система прогнила насквозь, обречена на гибель. Он не изменил себе, это — самое главное. И остается еще вполне достаточно времени, чтобы осмотреть Арарат и вернуться до наступления Великого Прилива. Тогда работа будет завершена. И — домой.
В воздухе проплыла белая точка. Вторая, затем третья — слишком маленькие для цветов, слишком большие для пылинок. Холод становился невыносимым. Чиновник взглянул вверх. Когда же это успели облететь все листья? Голые деревья, черные скелеты на фоне темно-серого неба. И опять белые точки, пятнышки.
А потом пятнышек стало очень много, бесчисленные их миллионы заполнили все пространство между чиновником и Араратом, придали этому пространству плотность и размеры, ясно выявили непройденное еще расстояние.
— Снег, — поразился чиновник. Холод — радость не самая большая, однако чиновнику и в голову не пришло повернуть назад. «Мелкие неудобства, дело житейское, как-нибудь потерпим». В надежде согреться, он припустил рысцой; телевизор — его приходилось нести в руке — болезненно колотился о бедро. Изо рта чиновника вырывались маленькие облачка пара. Мягкие, пушистые хлопья оседали на деревьях, укутывали тропу, всю землю. Чиновник оглянулся. Ближние его следы были черными, отчетливыми, но вдали они серели, смягчались, исчезали совсем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86