Настоящее имя заключенного было Хуа Сюли, а вся история получила название “нориджское дело”. Группа известных физиков, которую возглавляли сэр Артур Хеэр и профессор Джеймс К. У. Фейдимэн, два года работала в Нориджском научно-исследовательском институте физики. Министерство финансов выделило им средства, а США предоставили в их распоряжение определенное техническое оборудование. В работе группы принимали участие трое американских ученых. Цель исследований — усовершенствование лазера.
Луч лазера, пущенный с расстояния нескольких сантиметров, успешно использовался при операциях на глазах. Тот же луч, направленный к Венере, — двадцать три миллиона миль от Земли, — отразился от поверхности планеты и был “пойман” оптическими приемниками. Возможности использования лазера весьма широки, но их разработка строго засекречена.
Данные, полученные группой Хеэра — Фейдимэна за эти два года, засекречивались самым строгим образом. Английская контрразведка “МИ—5” и ЦРУ создали специальную группу по охране проекта. В январе 1955 года один наш агент, временно откомандированный в распоряжение технической службы посольства Великобритании в Тегеране, перехватил сообщение, которое не относилось к его заданию. Однако он передал об этом в Центр, и меры были приняты незамедлительно: из следующий же день машина с людьми из специального отдела Скотланд-Ярда подъехала к дому № 67 на Бикон Стрит, в Норидже. Они арестовали Питера Ли, студента-физика, имевшего друзей в Нориджском научно-исследовательском институте. Ему предъявили обвинение в том, что в его руках находились материалы, представлявшие государственную тайну.
Немедленно были проведены расследование и проверка ученых группы Хеэра — Фейдимэна. Обнаружилась серьезная утечка информации. В квартире Ли на Бикон Стрит провели тщательный обыск и нашли микрофотографии результатов исследования и чертежи мощного лазерного устройства: любое правительство, готовящееся к войне, пойдет на все, чтобы получить подобные данные и чертежи.
Было выяснено, что “Питер” Ли, чья семья жила в Сингапуре, недавно попросил сократить срок своего обучения в Норидже в связи с болезнью отца. Ли собирался покинуть Англию через три дня после начала расследования. Когда за “Питером” пришли, он уже расплатился с домовладельцем и собрал чемодан.
На июльском процессе лорд главный судья особо поздравил агентов, разоблачивших и арестовавших шпиона. Общественное мнение, сначала встревоженное новостями об утечке секретной информации, успокоилось, узнав, что в последний момент ее удалось остановить. Микрофотографии уничтожены, Ли приговорен к максимальному сроку тюремного заключения. Шпион обезврежен, “Нориджское дело” закрыто.
Мелькали уличные фонари. В их свете отражение ее лица то темнело, то становилось светлее. Мы проезжали квартал за кварталом. Я спросил:
— Где вы меня высадите?
— Нигде. — Я понял, что она хотела сказать.
— Мне нужно забрать кой-какие вещи со склада. Она знала, где находится склад: тогда вечером она выследила Ломэна и приоткрыла дверь, чтобы подслушать наш с ним разговор. Я знал, что она подслушивает, и назвал ее Меченой.
Я думал о Ли и раньше. Общественное мнение успокоилось, и лишь несколько человек продолжали нервничать. Я был одним из них. Мы знали, что Хуа Сюли обладал очень ценным для агента-оперативника качеством: великолепной фотографической памятью.
Это не имело никакого значения, пока он находился в тюрьме.
Сейчас же это приобрело огромный смысл.
— Прямой обмен, — сказал я.
— Вот именно.
— Но они не могут так поступить. Это не делается на правительственном уровне. — Я вдруг почувствовал раздражение. — Ни одно правительство не признается в том, что оно санкционировало похищение человека ранга Представителя.
Она молчала. Я продолжал:
— Они не могут нарушать правила. Шпиона обменивают на шпиона. Они не…
И тут меня как будто озарило.
Ты зажигаешь фонари и обходишь темные места… твои слишком тускло светят… А сейчас она зажгла прожекторы, и я на минуту ослеп.
Ее отражение повернулось ко мне: она следила за моей реакцией. Потом сказала:
— Все правильно, Квилл. Это будет прямой обмен. Но если им не удастся доставить Представителя к границе, они похитят вас.
Я вспомнил слова Ломэна: “Наша операция продолжается. Она не закончится, пока мы не узнаем, по чему похитили Представителя и почему не убили вас”.
— Так вот почему они не пытались убить меня, — сказал я.
— Конечно, Вы — резервный вариант, замена, если им не удастся доставить его к границе.
Мы повернули обратно и поехали через парк “Лампини” к складу воздушных змеев. Я попросил ее остановиться под деревьями. Справа била мутная, серая струя фонтана. Подсветка выключена. Обычно она горит, но сегодня городу не до красоты. Виниа села поудобнее. Я знал, что теперь, сообщив мне главное, она расскажет остальное.
— Когда разведка подключилась к этому делу?
— Несколько недель назад. — Голос ее звучал ровно. Глаза были спокойными, как в тот раз, когда и встретил ее в кабинете атташе по вопросам культуры.
— Мы получили сообщение от одного из наших агентов в Гонконге, что будет предпринята попытка освободить Ли из Дарэмской тюрьмы. В Лондоне никто не мог этого подтвердить — нам сказали, что это деза. Мы продолжили проверку и выяснили, что информация надежная: Ли должны обменять. Но у Пекина не было достойного кандидата. Мы знали, они постараются найти кого-нибудь, чтобы обменять на Ли. Потом нам стало известно, что Управление посылает сюда своего человека — выяснить, будет ли совершено покушение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54