Она была задумчива и рассеяна, ни разу ему не улыбнулась и даже старалась не глядеть в его сторону. За ужином Софья не появилась вовсе, и на вопрос Михаила – что с сестрой, княгиня коротко ответила, что ей неможется и она легла спать.
Подавленный всем этим Арсений в ту ночь долго не мог заснуть, стараясь чем-либо объяснить себе столь странное поведение Софьи. Накануне она была совсем иной: было ясно видно, что он, Арсений, ей приятен, она так охотно с ним разговаривала и так хорошо ему улыбалась… Почему же сегодня столь крутая перемена? Может быть, он ее чем-нибудь невольно обидел? Но тогда бы она не глядела на него так ласково вчера, за вечерней трапезой, ведь после того он уже не имел случая с ней говорить, стало быть позже не мог ее обидеть. Так что же с нею приключилось? И что теперь следует делать ему, как держать себя с нею?
Проворочавшись с боку на бок до вторых петухов и не найдя удовлетворительного ответа на мучившие его вопросы, Арсений наконец уснул, мудро решив, что лучше всего посмотреть, как события будут развиваться завтра, и уж тогда действовать в зависимости от обстоятельств.
На другой день княжна хотя и вышла к обеду, вид у нее был явно удрученный, она почти не поднимала глаз и в продолжение всей трапезы не обронила ни слова. Только когда вставали из-за стола, Арсению удалось перехватить ее взгляд. В нем он прочел такую тоску, что сразу отбросил свои предположения о какой-то обиде или о непостоянстве характера Софьи и понял, что здесь нечто совсем иное. Мысль о том, что завтра он уедет, так и не узнав этой тайны, придала ему смелости, и он, едва князь и княгиня вышли из трапезной, почти заступил дорогу княжне и спросил тихо:
– Что ты невесела, княжна? Намедни светила нам, как солнышко, а ныне сердце болит, на тебя глядя. Уж не я ли тому причиной?
– Может, и ты, только нет в том твоей вины и тебя попрекнуть мне нечем. А больше ни о чем не спрашивай, – так же тихо ответила Софья и быстро прошла в двери.
Она не могла сказать Арсению, что князь Иван Мстиславич в первый же вечер заметил взгляды, которыми они обменивались, и хорошо понял, к чему они ведут. Наутро он вызвал дочь к себе и, сурово отчитав, приказал ей настрого, чтобы она «дурь из головы выбросила» и держалась от Арсения подальше.
– Этот татарин тебе не пара, – в заключение сказал он, – а ежели так, нечего ему и голову крутить! Коли еще что замечу, велю, покуда он здесь, запереть тебя наверху, в светелке.
В этот день Арсений больше не видел Софью. Наутро княжич Михаил, сопровождаемый множеством челяди и обозом с вещами и снедью, тронулся в дальний путь. С ним уезжал и Арсений, решивший проводить друга до города Козельска. Впрочем, тут кроме побуждений дружбы, им руководил и некий тайный расчет: возвращаясь, он должен был снова проезжать через Карачев, и это не только давало ему повод, но почти обязывало посетить князя Ивана Мстиславича и передать ему новости и последний привет от сына. И кто знает, может быть, при этом удастся еще раз увидеть княжну и даже поговорить с нею.
Во время общего прощания во дворе он улучил удобную минуту и сказал ей:
– Я всегда буду помнить о тебе, княжна. И если позволишь, чаю еще с тобой свидеться.
– Нешто в моей воле это позволить, – еле слышно ответила Софья. Она хотела добавить еще что-то, но, увидев, что к ним направляется Иван Мстиславич, замолкла и отвернулась.
Пять дней спустя Арсений снова был в Карачеве. Князь Хотет принял его довольно сухо, заночевать, – хотя дело близилось к вечеру, – не предложил, и Арсений, не повидав княжну и ничего о ней не сведав, отправился домой, в Карачеевку.

ГЛАВА XIV

«Значение Москвы не ограничивалось ее хозяйственной и политической ролью: она была «крупнейшим центром культуры, книжности и образованности тогдашней России… Московская литература XV века была богатой как содержанием, так и образами… В Москве сосредоточивались лучшие художники, зодчие и мастера Руси».
Академик М. Тихомиров.

Долгие годы княжения Василия Первого Василий Первый княжил с 1389 по 1425 год.

были для Руси относительно спокойными, чему способствовали и личные качества его, и внешняя обстановка.
В основном он продолжал, – и не без успеха, – политику своих предшественников, которая заключалась в собирании русских земель и в укреплении единодержавной власти, но как правитель не был отмечен чертами гениальности и не унаследовал кипучей энергии и полководческих талантов своего великого отца. Однако он, как и Дмитрий, умел ладить со своими боярами, и они его поддерживали, ибо возвышая своего князя и Москву, сами возвышались над боярами других княжеств; был миролюбив, домовит, хозяйственно-расчетлив и уравновешен, иными словами, принадлежал к числу тех, ничем особенно не выдающихся русских монархов, деятельность которых оставила не много пищи для историков, но для страны и народа была периодом благополучия и отдыха от внешних и внутренних потрясений.
Внешняя политическая обстановка Василию Дмитриевичу благоприятствовала, ибо все основные враги Московской Руси, причинявшие столько хлопот Дмитрию Донскому, были частью ослаблены этим последним, а частью сами переживали теперь трудные времена.
Великие князья Иван Михайлович Тверской и Федор Олегович Рязанский Стоит отметить, что первый из этих князей был женат на сестре Витовта Марии, а второй на сестре Василия Дмитриевича Софье.

, хотя и сохраняли еще самостоятельность, были поглощены внутренними неурядицами. На своих столах они чувствовали себя не очень крепкими, а потому с Москвой старались ладить и о каком-либо соперничестве с нею не помышляли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62