Отсюда стены его казались невысокими; через каждые десять-двенадцать шагов на них стояли неуклюжие бомбарды Бомбардами назывались первые, незадолго до того появившиеся пушки. На Руси их называли тюфяками, заимствовав этот термин у татар.

на прочных дубовых козлах, а рядом высились пирамиды грубо обтесанных каменных ядер.
Высмотрев среди находившихся во дворе людей одного, одетого побогаче, Карач-мурза приблизился к нему, назвал себя и попросил доложить о нем великому князю.
Витовт не заставил Карач-мурзу ожидать долго. Татарская Орда и события, там происходящие, играли важную роль в его политике, ибо он издавна стремился поставить воинскую силу Орды на службу своим интересам, а заодно хотел рассчитаться с Эдигеем за свое поражение на Ворскле. В силу этого, он с особым вниманием следил за всеми обстоятельствами внутренней борьбы между ханами, чтобы знать, когда и какому из них стоит оказать поддержку. Всего две недели тому назад до него дошли слухи о смерти Тимура и Тохтамыша – это коренным образом меняло всю политическую обстановку в татарских улусах и в Средней Азии, но подробности еще не были ему известны, а кто же мог знать их лучше, чем Карач-мурза?
– Рад тебя видеть, царевич, – сказал он, поднявшись навстречу вошедшему гостю и пожимая ему руку. – И ежели есть правда в тех слухах, которые до меня ныне дошли, я догадываюсь, почему ты здесь.
– Воистину обижен Аллахом тот, кто может сомневаться в твоей мудрости, князь, – ответил Карач-мурза. – Но в Орде за последнее время случилось много важных событий, и я не знаю, о каком из них успели дойти до тебя вести либо слухи.
– Прошел у нас слух о смерти Тимура, но не минуло и седьмицы, как стали уже говорить, что умер хан Тохтамыш, будто убитый Эдигеем. И доселева я толком не знаю, о ком из них молва лжет, ибо сумнительно, чтобы сразу умерли оба.
– На этот раз молва не солгала, князь: Аллах призвал к себе их обоих.
– Доподлинно ли тебе о том известно?
– Да, князь. Я покинул ставку Тимур-бека в Отраре за пять дней до его смерти и приехал в Чингиз-Туру через три дня после того, как там похоронили хана Тохтамыша.
– Стало быть, никто не знает лучше тебя о том, что произошло. Садись же и рассказывай, как все случилось.
Карач–мурза, изредка прерываемый вопросами Витовта, в общих чертах поведал ему о всех событиях, разыгравшихся в Орде после того, как он был отправлен Тохтамышем к Тимуру, умолчав пока лишь о своих личных делах.
– А скажи мне, – спросил Витовт, выслушав его рассказ, – таким ли хворым казался Хромой, когда ты его покидал, что можно было ждать столь скоро его смерти?
– Нет, князь, глядя на него, я такого не ждал. Недуг его был тяжел, но эдак внезапом от него не умирают.
– А не сталось ли, что его отравили?
– Могло быть и так. Я сам об этом подумал.
– Наверное, с тем особо и поспешили только потому, что он обещал свою помощь хану Тохтамышу. У Эдигея, поди, были возле Тимура свои люди.
– В этом трудно сомневаться, князь. Идику умен и коварен. И он знал, что в честном бою не одолеет такого врага.
– И теперь, избавившись от Хромого, он, вестимо, мнит себя полным хозяином в Орде и в окрестных землях?
– Когда я выезжал сюда, он уже выступил с большим войском на Хорезм. Мне говорил человек, ехавший из Сарая-Берке, что там у хана Шадибека осталось всего пять туменов.
– А Шадибек Эдигею столь же послушен, как был Кутлук?
– Разное говорят, князь. Я слыхал, что у них уже были ссоры.
– Ну, а Тохтамышевичи? Что они мыслят делать теперь, и есть ли за ними какая-либо сила?
– Они имеют четыре тумена войска, но Идику оставил против них, на реке Иргиз, шесть туменов под начальством царевича Булат-Султана. И когда сам он возвратится из Хорезма, а это будет очень скоро, потому что сыновья и внуки Тимур-бека воюют теперь между собой и не окажут ему сильного сопротивления, он очистит от своих врагов северные улусы и приведет их к покорности, если этого не сможет сделать один Булат-Султан. А потому я посоветовал моим племянникам Джелал ад-Дину и Кериму-Берди бежать оттуда и где-нибудь в безопасном месте подождать, пока ветер счастья подует в их паруса.
– Пускай приезжают ко мне, – сказал Витовт, с минуту подумав. – Я чаю, что такой ветер скорее всего подует в их паруса отсюда.
– Да воздаст тебе Аллах сторицей за милость, которую ты им оказываешь, князь! Я сам хотел просить тебя об этом, но твое великодушие сделало мои слова ненужными.
– Пошли им сказать, чтобы ехали теперь же, не затевая сражений с Булат-Султаном, дабы зря не губить своих людей. Всех воинов, какие у них есть и каких соберут еще, пусть ведут сюда. Я им отведу окраинные свои земли, близ Дикого Поля, – там пастбища такие, что на целую орду достанет. А потом поглядим, как сложатся дела у Эдигея, и когда придет час, я помогу сесть в Сарае тому из них, кто мне поклянется в том же, в чем клялся их отец перед битвой на Ворскле.
– Джелал из братьев старшой, и он обещает быть тебе верным и вечным другом, князь.
– Коли так, ему и пособлю. А если этот обманет, другой брат останется в запасе, – усмехнулся Витовт.
– Джелал тебя не обманет, пресветлый князь. Я с ним много говорил и знаю его мысли.
– Ну, стало быть, с этим кончено. А сам-то ты что думаешь делать? Ужели еще не навоевался и не манит тебя покой?
– Манит, князь. И, может быть, я найду его, если ты не забыл тех великодушных слов, которые сказал мне в Киеве шесть лет тому назад, когда мы пировали в твоем замке.
– Я ничего не забываю, царевич. Помню и то, что ты меня спас от плена в битве с Эдигеем и что я у тебя в долгу, хотя и без того рад был бы тебя видеть в числе моих самых знатных подданных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62