OCR & spellcheck by HarryFan; Spellcheck: Сергей ЗахаровЭй-Ди Лтд; Москва; 1994
Грэм Грин
Монсеньор Кихот
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГЛАВА I
О том, как отец Кихот стал монсеньором
Вот как это было. Отец Кихот велел своей домоправительнице приготовить ему обед на одного и отправился по шоссе, ведущему в Валенсию, за вином в местный кооператив, что находится в восьми километрах от Эль-Тобосо. В этот день над высохшими полями стояло, подрагивая, жаркое марево, а в его маленьком «сеате-600», который он купил по случаю восемь лет тому назад, воздушного кондиционера не было. Двинувшись в путь, отец Кихот с грустью подумал, что настанет день, когда ему придется подыскивать себе новую машину. Годы жизни собаки надо помножить на семь, чтобы понять, в каком она возрасте по сравнению с человеком, — значит, его машина по такому счету только еще вступает в преклонный возраст, однако его прихожане, как он заметил, смотрят на нее почти как на развалину. «Нельзя ей больше доверяться, Дон Кихот», — предупреждали они его, а что он мог сказать в ответ? Только одно: «Она была со мной в тяжелые дни, и я молю бога, чтобы она пережила меня». Столько его молитв осталось без ответа, что он надеялся: уж эта-то застряла, словно сера, в ухе Всевышнего.
Отец Кихот угадывал, где пролегает шоссе, по облачкам пыли, которые поднимали мчавшиеся по нему машины. Он ехал и думал о судьбе, ожидавшей «сеат», который в память о своем предке Дон Кихоте он называл «мой Росинант». Мысль, что его маленькая машина будет ржаветь на свалке, была ему невыносима. Он даже подумывал о том, чтобы купить клочок земли и оставить его в наследство кому-нибудь из прихожан при условии, что там построят сарай, где и упокоится его «сеат», но не было такого прихожанина, которому он мог бы доверить исполнение своей воли, да и вообще его «сеату» не избежать медленной смерти от ржавения, так что, пожалуй, пресс на свалке был бы для него менее жестоким концом. В сотый раз обдумывая все это, отец Кихот чуть не налетел на черный «мерседес», стоявший за выездом на шоссе. Решив, что человек в черном отдыхает за рулем — ведь путь из Валенсии в Мадрид неблизкий, — он прямиком направился в кооператив купить бутыль вина; только уже возвращаясь назад, он заметил у сидящего за рулем белый воротничок католического священника, словно перед его глазами взмахнули белым платком, подавая сигнал бедствия. Любопытно, подумал он, откуда это у его собрата-священника могут быть такие деньги, чтобы раскатывать в «мерседесе»? Но, подойдя поближе, он обнаружил ниже воротничка пурпурный нагрудник, указывавший на то, что перед ним по крайней мере монсеньор, если не сам епископ.
А у отца Кихота были основания опасаться епископов: он прекрасно знал, в какой немилости он у своего епископа, видевшего в нем, несмотря на его именитую родословную, чуть ли не крестьянина. «Разве можно быть потомком литературного героя, придуманного писателем?» — заметил как-то епископ в одной частной беседе, которая была тут же передана отцу Кихоту.
Человек, с которым беседовал епископ, переспросил в изумлении: «Придуманного писателем?»
«Ну да, это же герой романа некоего переоцененного публикой писателя по имени Сервантес, к тому же романа, перегруженного омерзительнейшими пассажами, которые во времена генералиссимуса цензор ни за что бы не пропустил».
"Но, Ваше преосвященство, в Эль-Тобосо есть дом Дульсинеи. На нем висит табличка с надписью: «Дом Дульсинеи».
«Ловушка для туристов. К тому же Кихот, — язвительно продолжал епископ, — это даже не испанское имя. Сервантес сам говорил, что звали его героя скорее всего Кихада, или Кесада, или даже Кехана, да и сам Дон Кихот на смертном одре называет себя Кихано».
«Я вижу, вы действительно читали эту книгу, Ваше преосвященство».
«Только первую главу — дальше не пошло. Хотя, конечно, я заглянул и в последнюю. Всегда так поступаю с романами».
«Возможно, кого-нибудь из предков отца Кихота и звали Кихада или Кехана».
«У людей такого сословия не бывает предков».
Посему понятно, что отец Кихот не без внутренней дрожи представился сановной особе, сидевшей в роскошном «мерседесе».
— Меня зовут падре Кихот, монсеньор. Могу я быть вам чем-нибудь полезен?
— Безусловно можете, друг мой. Я — епископ Мотопский… — говорил епископ с сильным итальянским акцентом.
— Епископ Мотопский?
— In partibus infidelium [в краю неверующих (лат.)], друг мой. Нет ли тут поблизости гаража? Моя машина не желает ехать дальше, так что если бы здесь был ресторан… а то желудок мой уже начинает требовать пищи.
— В моем селении есть гараж, но он сегодня закрыт из-за похорон — умерла теща хозяина.
— Мир праху ее, — машинально пробормотал епископ, сжимая наперсный крест. И добавил: — Вот ведь незадача!
— Он вернется к себе часа через два-три.
— Через два-три! А есть тут поблизости ресторан?
— Если бы вы оказали мне честь, монсеньор, и разделили со мною мой скромный обед… ресторан в Эль-Тобосо я не могу вам рекомендовать — ни в отношении кухни, ни в отношении вина.
— В моем положении просто необходимо выпить стакан вина.
— Я могу предложить вам доброе местное вино и, если вас это устроит, простой бифштекс… и салат. Моя домоправительница готовит с запасом — я никогда всего не съедаю.
— Друг мой, да вы просто переодетый ангел-спаситель! Поехали к вам.
Переднее сиденье в машине отца Кихота было занято бутылью с вином; но епископ настоял на том, чтобы ее не трогать, и, согнувшись в три погибели — а он был очень высокий, — залез на заднее сиденье.
— Нельзя тревожить вино, — сказал он.
— Вино-то неважнецкое, монсеньор, а вам было бы куда удобнее…
— Со времен брака в Кане [имеется в виду брак в Кане, упоминаемый в Библии] ни одно вино нельзя считать неважнецким, друг мой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61