Жандарм осторожно положил книжку на сиденье и отошел на несколько шагов от машины.
— В вашем удостоверении личности, — сказал он, обращаясь к отцу Кихоту, — ничего не сказано, что вы — монсеньор.
— А он путешествует инкогнито, — сказал мэр.
— Инкогнито! Почему инкогнито?
— Такой уж он скромный — это качество нередко встречается у святых людей.
— Откуда вы приехали?
— Он молился на могиле генералиссимуса…
— Это правда?
— В общем, да, я действительно немного там помолился.
Жандарм снова обследовал его удостоверение личности. И явно несколько успокоился.
— Он прочел с десяток молитв, — поправил мэр. — Двух-трех было бы недостаточно.
— Что значит — недостаточно?
— Бог ведь может быть глуховат. Сам-то я неверующий, но, как я понимаю, этим, должно быть, объясняется то, что по генералиссимусу было отслужено столько месс. Когда молишься за такого человека, надо орать, чтоб тебя услышали.
— Странная у вас компания, — сказал жандарм отцу Кихоту.
— О, не надо обращать внимания на то, что он говорит. В душе он — хороший человек.
— А куда вы теперь направляетесь?
Мэр поспешно произнес:
— Монсеньор хочет вознести еще одну молитву за генералиссимуса перед безымянным пальцем святой Терезы. Как вы знаете, этот палец хранится в монастыре у стен Авилы. Монсеньор не щадит сил для генералиссимуса.
— Слишком что-то вы разговорились. В вашем удостоверении сказано, что вы мэр Эль-Тобосо.
— Был мэром, но меня сместили. А вот монсеньора повысили.
— Где вы останавливались прошлой ночью?
— В Мадриде.
— Где именно? В какой гостинице?
Отец Кихот беспомощно посмотрел на мэра. И сказал:
— В совсем маленьком заведении… я не помню…
— На какой улице?
— В отеле «Палас», — решительно заявил мэр.
— Но это вовсе не маленькое заведение.
— Размеры всегда относительны, — сказал мэр. — Отель «Палас» — совсем маленький по сравнению с усыпальницей генералиссимуса.
Наступило неловкое молчание — возможно, в эту минуту над ними пролетал ангел. Наконец жандарм произнес:
— Побудьте здесь, пока я не вернусь. Если попытаетесь завести машину, — вам не поздоровится.
— Что значит — не поздоровится?
— По-моему, он пригрозил пристрелить нас, если мы тронемся с места.
— В таком случае будем стоять тут.
— Мы и стоим.
— Почему вы солгали ему насчет гостиницы?
— Колебаться было бы еще хуже.
— Но они же могут проверить по нашей ficha.
— Едва ли они станут этим заниматься, да и вообще на это нужно время.
— Для меня это совершенно необъяснимая ситуация, — сказал отец Кихот. — За все годы моей жизни в Эль-Тобосо…
— Так ведь и ваш предок столкнулся с ветряными мельницами, только когда выехал из своего селения. Послушайте! Наша задача куда легче. Мы столкнулись не с тридцатью или сорока ветряными мельницами, а всего лишь с двумя.
Толстый жандарм, шедший к ним вместе со своим спутником, безусловно, напоминал ветряную мельницу — так он размахивал руками, рассказывая своему спутнику о странных несоответствиях, с которыми он столкнулся. Легкий послеполуденный ветерок доносил до отца Кихота и Санчо слова «монсеньор», «Ленин» и «пурпурные носки».
Второй жандарм был очень тощий и решительный.
— Откройте багажник, — приказал он. И стал, уперев руки в бока, пока отец Кихот возился с ключом. — Откройте вашу сумку.
Он сунул руку в сумку отца Кихота и вытащил оттуда пурпурный pechera.
— Почему он не на вас? — спросил жандарм.
— Слишком в глаза бросается, — ответил отец Кихот.
— А вы что же, боитесь быть приметным?
— Да нет, не боюсь…
Но тощий жандарм уже заглядывал в машину сквозь заднее стекло.
— Что тут в коробках?
— Ламанчское вино.
— Похоже, отличный у вас запасец.
— Да, действительно. Если не возражаете, то пару бутылок…
— Запиши, — сказал жандарм своему спутнику: — Так называемый «монсеньор» предлагал нам две бутылки ламанчского вина. Дай-ка мне взглянуть на его удостоверение личности. Ты записал номер?
— Сейчас запишу.
— Разрешите посмотреть эту книжицу. — Он полистал книгу статей Ленина. — Я вижу, вы основательно ее изучили, — сказал он. — Тут немало пометок. Напечатано в Москве на испанском языке. — Он прочел: — «Вооруженная борьба преследует две цели: во-первых, она нацелена на уничтожение отдельных лиц в армии и полиции — как начальников, так и их подчиненных…» [такого высказывания в Полном собрании сочинений В.И.Ленина не обнаружено]. Вы ставите себе такие цели, монсеньор… если вы действительно монсеньор?
— Это ведь не моя книга. Она принадлежит моему другу.
— Странная у вас компания, монсеньор. Опасная компания. — Он погрузился в задумчивость — словно судья, подумал отец Кихот, который взвешивает, приговорить обвиняемого к смерти или к пожизненному заключению.
— Если бы вы потрудились позвонить моему епископу… — начал отец Кихот и умолк, не докончив фразы, так как епископ, несомненно, вспомнит, что он неосмотрительно собирал в церкви пожертвования на общество «In Vinculis».
— Ты записал номер машины? — спросил тощий жандарм толстого.
— Да, да, конечно. Я записал его еще на дороге.
— Вы едете в Авилу? Где вы остановитесь в Авиле?
— На parador [туристская база, постоялый двор (исп.)]. Если там будут свободные комнаты.
— Вы заранее не договаривались?
— Мы же на отдыхе. Едем наугад.
— Ну, номер вашей машины у меня записан, — сказал жандарм.
Тощий повернулся, и толстый последовал за ним. Точно две утки, подумал отец Кихот: одну уже можно закалывать, а другую еще надо откормить. За поворотом дороги они скрылись из виду — возможно, там у них пруд.
— Подождем, пока они уедут, — сказал мэр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61