– Тогда порядок. Но по возможности – тихо. – Снаружи кто-то окликнул бандита:
– Кевин, теперь Мне можно войти? Ты сказал, что я могу поиметь высокую первым.
Джоселин зарычал почти беззвучно. Уильям посмотрел на него, махнув рукой в сторону лестницы. Они спустились в пустую лавку и стали по обеим сторонам двери.
Дверная ручка затряслась.
– Черт побери, Падриг, если ты уже на ней, я проломлю тебе голову.
Дверь распахнулась, и Микки, парень примерно того же возраста, что и Уильям, вошел, продолжая ныть:
– Кевин, ты обещал ее…
Он не успел еще договорить, как Джоселин бросился на него. Последовавшая неистовая схватка закончилась быстро. Уильям ждал, готовый вмешаться, если понадобится. Но слуга оказался лучшим бойцом, чем он думал. Он легко отбил первый бешеный удар противника и вонзил большой нож в сердце головореза. Микки умер мгновенно.
Джоселин осторожно отступил, прикрывая рот рукой, потом выбежаа наружу, где его и вырвало. Уильям сочувственно скривил рот. Убить человека всегда трудно, особенно в первый раз.
– Малый! – У подножия лестницы стояла леди Ирен, бледная и дрожащая, с крепко сжатыми руками. Однако она быстро пришла в себя.
– Миледи. – Он снял шапку и поклонился, как его научили в раннем детстве.
– Спасибо, малый. Ты спас нас от позора и подарил нам жизнь.
– Считаю за честь быть вам полезным, миледи. – Уильям инстинктивно употреблял благородное английское произношение, подражать которому научился еще ребенком. – А другая леди оправилась?
Леди Ирен рассеянно кивнула, продолжая рассматривать Уильяма.
– Мисс Уиттингтон пожелала побыть одна – ей нужно воспользоваться некоторыми удобствами. На улице еще остались бандиты?
– Нет, насколько я знаю, миледи.
– Тогда давай освободим моих грумов.
– Как желаете, миледи.
Связанные грумы лежали без сознания рядом с каретой. Уильям разрезал на них веревки, а леди Ирен послушала их пульс. Успокоившись, она спросила Уильяма:
– Ты, малый, просто чудо. Где ты так хорошо научился говорить на литературном английском языке?
Значит, она его не узнала. Неудивительно, ведь Уильяму не исполнилось и восьми лет, когда хозяева его родителям отказали от места из-за резкого уменьшения доходов из имения от ренты.
– Мой отец служил младшим конюхом у лорда Чарлза Митчелла, а мать – нянькой, упокой Господь их души.
Ее взгляд стал мягче.
– Соболезную. Так ты знал меня раньше, малый? Мы с моим первым мужем графом Олбани часто ездили в Бантри Бей и не один раз гостили у лорда Чарлза.
– Да, миледи. Вы хозяйка Лайонсгейта. – Она кивнула, улыбаясь.
– Имею такую честь.
Сзади к ней тихо подошел Джоселин, явно пришедший в себя. Вынув из кармана горсть монет, как и полагается слуге, сопровождающему знатную даму, он протянул их Уильяму. Монеты были золотые.
Уильям колебался, но решил воспользоваться моментом.
– Если позволите, миледи.
– Тебе не нужны деньги, малый?
– Если позволите, миледи, мне бы лучше работу в Лайонсгейте.
– Мальчиком на побегушках? – спросила она, выгнув свою аристократическую бровь.
Уильям разволновался при мысли о регулярном питании, крыше над головой и одежде на плечах, но виду не показал и не поддался.
– Наверное, я бы принес больше пользы как конюх, миледи.
Ее глаза широко раскрылись от удивления, потом сузились. Джоселин тоже прищурился, но ничего не сказал.
– Сколько тебе лет, малый?
– В ноябре будет семнадцать, миледи.
– И ты считаешь, что в шестнадцать лет ты способен ухаживать за моими лошадьми?
– Да, миледи, – упрямо подтвердил Уильям, сжав челюсти. Несколько лет получать чаевые, положенные конюху, и можно собрать сумму, нужную, чтобы добраться до Америки. Даже если по своей дерзости он лишится таких денег, хуже, чем сегодня утром, ему все равно не будет.
Она долго смотрела на него, и взгляд ее мог бы смутить даже вице-короля Ирландии. Ее любовник молчал, больше глядя на нее, чем на Уильяма.
Наконец она посмотрела через плечо на Джоселина, и тот молча кивнул. Ее взгляд снова обратился на Уильяма, и она изобразила что-то похожее на улыбку.
– Как тебя зовут, малый?
– Уильям Донован, миледи.
– Я беру тебя моим четвертым помощником конюха, Уильям.
– Да, миледи. Благодарю вас, миледи. И вас, сэр.
– А вот моя благодарность за то, что ты спас мою жену, – добавил Джоселин, опустив в руку Уильяма монеты.
Так он ее муж? Тогда почему он одет как слуга? Уильям еще раз поклонился.
– Благодарю вас, милорд.
– Для тебя, Уильям, я мистер Фицджеральд.
– Да, мистер Фицджеральд.
– Уильям!
– Да, миледи?
– Сколько человек за свою жизнь ты убил? – Впервые ее голос дрогнул, когда она произнесла последнее слово.
– Вы действительно хотите знать, миледи?
– Не нужно больше ничего говорить, Уильям. Ты уже дал ответ.
Прослужив у нее три года, Уильям в 1855 году собрался уезжать. Леди Ирен и мистер Фицджеральд дали ему денег и посоветовали, к кому обратиться, чтобы помочь ему добраться до Сан-Франциско.
Уильям вспоминал время, проведенное в поместье леди Ирен, и думал, чего бы хотела леди Ирен, дочь и вдова графов, чтобы жить с удобствами? Иметь нарядные туалеты и хорошую еду. Горничную, конечно. Что еще?
Виола пошевелилась. Уильям замер. Она что-то пробормотала во сне, потом снова обмякла.
Он медленно выдохнул и поцеловал ее в макушку, не замечая, что все время сдерживает дыхание.
Какие безделушки помогут ему развлекаться с Виолой? Он привез с собой только несколько пустяков, предпочтя хранить любимые мелочи дома в Сан-Франциско, а не пользоваться ими здесь, чтобы возбуждать куртизанок. Теперь он жалел, что не привез с собой всю коллекцию, просто чтобы видеть лицо Виолы, когда она откроет первый ящик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80