Что ж, такой уж он человек и не собирается за это извиняться. Так что он продолжает насмехаться, отчего все становится только хуже. - Лоуренс, - произносит он, растягивая гласные. - Лоуренс Аравийский... Нет, Гениталийский.
- Ты просто помешанный. Ты когда-нибудь перестанешь говорить о покрое его штанов? - со скукой вздыхает она.
Джастин сбрасывает с себя колючее одеяло. Оно под стать тому дешевому дублинскому отелю, в котором он остановился.
- Серьезно, Бэа, посмотри сама в следующий раз, когда он будет рядом. Штаны всегда ему слишком узки - то, что он там носит, в штанах не помещается. Это же патология какая-то, она должна иметь специальное научное название, клянусь!
Что- нибудь, заканчивающееся на - мегалия. - Яйцемегалия. -И вообще, в этой дыре всего четыре телевизионных канала, один из которых на языке, которого я даже не понимаю. На нем говорят так, будто пытаются прочистить горло после порции той ужасной курицы в вине, которую готовит твоя мать. А в моем чудесном доме в Чикаго у меня было больше двухсот каналов. - Членомегалия. Придуркомегалня. Ха!
- Из которых ты не смотрел ни один.
- Но у человека должен быть выбор - не смотреть эти слезоточивые каналы, посвященные ремонту дома, и музыкальные каналы, где пляшут голые женщины.
- Я понимаю, что человек переживает сильное потрясение, папа. Это, наверное, очень тяжело для взрослого мужчины.
А мне, как ты помнишь, в шестнадцать лет пришлось привыкать к такому огромному изменению в жизни, как развод родителей и переезд из Чикаго в Лондон, что, разумеется, прошло совершенно безболезненно.
- У тебя теперь два дома, и ты получаешь в два раза больше подарков, на что тебе сетовать? - ворчит он. - И это была твоя идея.
- Моей идеей была школа балета в Лондоне, а не окончание вашего брака!
- А-а, школа балета! Я думал, ты говоришь: "Заканчивайте это". Я ошибся. Выходит, мы должны переехать обратно в Чикаго и снова сойтись?
- Не-а.
Он слышит улыбку в ее голосе и понимает, что все в порядке.
- И ты ведь не считаешь, что я мог остаться в Чикаго, когда ты перебралась на другой край света? - спрашивает он.
- Но сейчас мы с тобой в разных странах, папа! - смеется она.
- Ирландия - это всего лишь поездка по работе. Я вернусь в Лондон через несколько дней. Правда, Бэа, больше никуда меня не тянет, - уверяет он ее.
Разве что перебраться в хороший пятизвездочный отель.
- Мы с Питером подумываем начать жить вместе, - говорит она как бы между прочим.
- Ты не ответила на мой вопрос, - говорит он, не обращая внимания на ее последнюю реплику. - Неужели звук выпускаемых газов настолько забавен, чтобы заставить людей потерять интерес к какому-нибудь невероятному шедевру мирового искусства?
- Надо понимать, ты не хочешь говорить о том, что я стану жить с Питером?
- Ты еще ребенок. Помнишь свой игрушечный домик? Я его сохранил. Вот в него вы с Питером можете въехать. Я поставлю его в гостиной, будет очень мило и удобно.
- Мне восемнадцать. Я уже больше не ребенок. Я целых два года живу одна вдали от дома.
- Одна ты жила только год. Твоя мать бросила меня на второй год, чтобы приехать к тебе, если я не ошибаюсь.
- Вы с мамой познакомились, когда были в моем возрасте.
- И не дожили счастливо до глубокой старости. Перестань подражать нам и напиши свою собственную сказку.
- Я бы написала, если бы мой чрезмерно заботливый отец не пытался вмешиваться со своей собственной версией того, как должен развиваться сюжет. - Бэа вздыхает и переводит разговор на более безопасную тему. - И что это у тебя за легкомысленные студенты? - Я думала, ты занимаешься аспирантами, которые решили выбрать твой скучный предмет. Хотя зачем это кому-то нужно - выше моего понимания. Те лекции, которые ты мне читаешь о Питере, достаточно скучные, а я его люблю.
Любишь! Не обращай внимания, и она забудет, что это сказала.
- Это не было бы выше твоего понимания, если б ты побывала на моих занятиях. Я действительно веду семинары для аспирантов, но, кроме того, меня попросили в течение года читать лекции первокурсникам. Я подписал договор, о котором, возможно, буду потом жалеть, но что поделать! Что же до моей постоянной работы и более срочных дел, я планирую организовать в Национальной галерее выставку, посвященную живописи фламандских мастеров семнадцатого века. Ты должна на нее сходить.
- Нет, спасибо.
- Ну, надеюсь, что аспиранты через несколько месяцев станут больше ценить мой труд и сходят в галерею.
- Знаешь, твои первокурсники, может, и смеются над глупыми шутками, но я уверена, что не меньше четверти из них сдали кровь.
- Они сделали это только потому, что слышали, что после этого получат бесплатный батончик "Кит-Кэт", - фыркает он, копаясь в полупустом мини-баре. - Ты сердишься на меня за то, что я не сдал кровь?
- Я думаю, подвести ту женщину было с твоей стороны засранством.
- Не употребляй слово "засранство", Бэа. И вообще, кто тебе сказал, что я ее подвел?
- Дядя Эл.
- Дядя Эл - засранец. И вот еще, что, дорогая. Знаешь, что добрая доктор сказала сегодня о сдаче крови? - Джастин пытается оторвать фольгу, закрывающую верх коробки чипсов "Принглз".
- Что? - Бэа зевает.
- Что сдача крови - процесс анонимный. Понимаешь? Анонимный. Так какой же смысл спасать чью-то жизнь, если реципиент даже не будет знать, что именно ты его спас?
- Папа!
- Что? Давай же, Бэа. Соври мне и скажи, что ты бы не хотела получить букет цветов за то, что спасла чью-то жизнь.
- Бэа протестует, но он продолжает: - Или не букет цветов, а маленькую корзинку этих... как ты их называешь? Ну, этих маффинов, которые ты так любишь, с кокосом...
- С корицей! - смеется она, наконец уступая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16