Со времени его пикника с Лили прошло немало времени, причем с разнообразными физическими нагрузками, так что на аппетит ему жаловаться не приходилось. К счастью, обильный ужин в этот поздний час не противоречил южным традициям.
Он уже добирал корочкой хлеба остатки самого душистого «лепро ин сальми», когда услышал неповторимый рев своего чудовища и увидел Понти, раздвинувшего ленточную штору. Саймон махнул ему рукой, приглашая занять место напротив, где уже стоял чистый бокал и графинчик вина.
– Я пришел сюда не для того, чтобы пьянствовать, – сказал детектив, наполнив себе бокал и отпив половину. – Рассказывайте поскорее, что случилось.
– Ну, кроме всего прочего, я получил по голове, меня похитили, в меня стреляли, за мной гонятся, и все это дела той банды, которой следовало бы уважать вашу почтенную организацию. Но, полагаю, вас не интересуют мои личные дела. То, что вас, по-моему, заинтересует, касается существования кастелло, или палаццо, где вы сможете найти, если поторопитесь, богатый набор главарей известного общества, собравшихся на пленарное заседание вместе с самим предводителем, имя которого Паскуале.
Хотя они и разговаривали вполголоса, чтобы их не было слышно с соседних столиков, осторожность по-прежнему требовала оперировать условными выражениями.
– Я знаю об этом сборище все, – сказал Понти, – все, за исключением места. Где это?
– Не знаю, как вам объяснить, но могу вас туда отвезти. – Саймон наполнил бокалы. – Но вы меня удивляете: оказывается, вы больше знаете об этой организации, чем во время нашего последнего разговора.
– Мне бы следовало заявить, что это благодаря напряженным и тайным поискам, но я слишком скромен. Всему этому я обязан изучению одного из объектов, оставленного в вашей машине, того, который должен был сделать большой «бум»! Вы помните, что на пластике осталась своего рода подпись. Я сам ее сфотографировал и проверил по картотеке, пока сотрудник был на обеде. Судьба для разнообразия мне улыбнулась, и я выяснил, что отпечатки принадлежат местному торговцу по имени Никколо, который уже обвинялся в торговле подобными вещами, но вышел сухим из-за недостатка доказательств. Я пригласил его в кабинет и имел с ним беседу.
– Но эти люди никогда ничего не говорят. Омерта, и все такое. Вы сами меня убеждали, скорее умрут, чем заговорят.
– Это правда. Но бывают и исключения, обычно это женщины. В 1915 году некая Франчески Серио обвинила четверых таких молодцев в убийстве ее сына. Они получили пожизненное заключение. В 1962 году уже другая. Роза Риккобоно, которая из-за вендетты потеряла мужа и троих сыновей, дала нам список двадцати девяти человек, обвинив их в рэкете. Эти женщины, которыми двигала любовь или горе, не испугались кары. Если речь о Никколо, я использовал другой аргумент. На меня снизошло вдохновение.
– Нашли что-то худшее, чем смерть?
– Для него – да, ибо пытка стала бы бесконечной.
– Тогда рассказывайте.
– Я одел в белый халат старичка, который у нас убирает. Очень солидный дедуля, но котелок не варит, и выложил перед ним набор мясницких ножей и противогазовую маску. Сказал Пикколо, что дадим ему легкий наркоз, но если не скажет... – Понти нагнулся и начал говорить еще тише, каким-то замогильным шепотом, – то, проснувшись, обнаружит, что его кастрировали.
Саймон взглянул на него с нескрываемым уважением.
– Я сразу, с первой встречи, почувствовал в вас искру гения, – откровенно сказал он. – И Никколо заговорил?
– Среди членов организации давно ходит слух, что дон Паскуале по состоянию здоровья вынужден отойти от дел. А когда предводитель уходит, главари собираются, чтобы выбрать наследника. В такой критический момент организацию охватывает своего рода слабость, и у нас есть шанс ее использовать. Все, что мне было нужно, это место сбора. Если вы его знаете, можем начинать. Пошли?
Спокойный, сдержанный голос детектива резко контрастировал с напряжением и спешкой, отражавшимися на его живом лице. Святой вопросительно поднял бровь, потом передумал.
– Как вам угодно, Марко, – согласился он и поискал взглядом официанта. Через несколько минут они уже были на улице, где за поворотом их поджидал сверкавший шедевр маэстро Этторе, но когда Саймон машинально хотел занять место водителя. Понти вежливо воспрепятствовал этому:
– Позвольте мне. Так будет лучше, поскольку я знаю дорогу.
– Куда?
– То, что я узнал от Никколо, было достаточно интересным, чтобы отправить заранее заготовленный рапорт в Рим, и в результате на Сицилию примчался отряд отборных берсальеров. Я хотел иметь под рукой силу, на которую мог бы рассчитывать и которой мог бы воспользоваться, как только получу недостающую информацию. Теперь дело за вами.
– Значит, дорогу знаю только я?
– Но не туда, где размещен отряд.
Саймон кивнул и пошел вперед, чтобы завести мотор ручкой. Мотор завелся с пол-оборота, гораздо быстрее, чем от электростартера, потом Саймон сел рядом с водителем.
– Вы хотите действовать, минуя полицию? – спросил он, когда машина рванулась вперед.
– Я – полиция, – сказал Понти. – Но я не знаю, кому можно доверять. Попробуй я действовать через них, началась бы суматоха и операция бы увязла. К моменту прибытия на место в кастелло никого бы не было. Об этом я знал еще до приезда на Сицилию, и уже в Риме было договорено, чтобы берсальеры ждали наготове, когда бы они ни понадобились.
– И вы уверены, что на них можно положиться?
– Абсолютно. Только командир знает их задачу, а его люди целиком ему преданы и готовы за ним хоть в пекло. Пока что можно рассчитывать, что мафия не проникла в их ряды, к тому же им нравится идея расправиться с этими канальями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57