Она чаще наотрез отказывалась от работы, сидела во внутренних изоляторах,
простуживалась и массами умирала от туберкулеза, воспаления легких и других
болезней.
Освобождение от работы по болезни санчастью производилось только при
повышенной температуре; при болезнях, вызывавших ослабление и падение
температуры, освобождения не полагалось, да и разобрать болезненное
состояние заключенных санитарная часть могла не всегда, т. к. заведующих на
отдаленных командировках, имеющих настоящее медицинское образование, было
очень мало. Заведующие санитарными частями были обыкновенно санитары.
Иногда, после особо тяжелого зимнего сезона, в лагерях организовывались
"слабосильные команды", использовавшиеся на более легких работах при
неуменьшенном пайке.
Обычно в лагерях, как правило, к 70 -- 80 процентам политических
заключенных примешивалось 20 -- 30 процентов уголовников-рецидивистов.
Делалось это из особых соображений. Внешняя охрана и лагерное начальство во
внутреннюю жизнь лагеря не вмешивалось, и внутри лагеря царил полный
произвол. Сравнительно небольший процент рецидивистов постоянно
терроризировал политических, беспощадно их обкрадывая и избивая, поэтому
политические неохотно оставались в лагере в рабочее время, если к этому даже
представлялась возможность; большинство же уголовников, без существенных
последствий для себя, на работу не выходило. Таким образом произвол и
избиение политических заключенных со стороны начальства и охраны фактически
были передоверены уголовникам.
Особенно тяжелым в лагере было положение женщин, заключенных по
политическим статьям. Тем из них, которые имели детей, было особенно тяжело,
так как их дети отправлялись в детские дома или беспризорничали. Женщины,
осужденные по политическим статьям, принуждены были жить в лагерях вместе с
женщинами уголовницами, проститутками и воровками. Ночью женские бараки
обыкновенно превращались в публичные дома, так как "соцблизкие",
представлявшие лагерную администрацию и откормленные на краденом лагерном
пайке, использовали женские бараки как места своих любовных развлечений.
Положение политической женщины становилось еще более невыносимым, если она
обладала красивой внешностью: отказ от любовных притязаний обыкновенно
означал перевод в условия совершенно невыносимой работы.
Необходимо отметить необыкновенную осведомленность заключенных о
происходящем в других лагерях и о судьбе других заключенных. Основана она
была на том, что заключенные, сидевшие уже по много лет, постоянно
перебрасывались из одного лагеря в другой.
3. Период ухудшения положения политических заключенных, закончившийся жестокими репрессиями (1934 -- 1938 гг.)
Этот период характерен следующими пополнениями состава заключенных:
1) чрезвычайно многочисленным и разнообразным контингентом, от
профессуры до рядовых рабочих и колхозников, явившимся результатом чистки
1936 -- 1938 гг.;
2) категорией крупных работников коммунистической партии и
государственного аппарата и членами их семей, посаженных в период чистки и
обвиняемых в государственной измене;
3) пополнением категории "террористов";
4) категорией осужденных по политической статье чекистов в связи с
убийством Кирова и снятием и уничтожением Ягоды и Ежова;
5) военными, попавшими в заключение в связи с чисткой и процессами в
Красной армии;
6) молодежью в возрасте от 12 до 16 лет, брошенной в лагери по
постановлениям о привлечении за преступления несовершеннолетних;
7) бывшими рабочими и служащими Китайско-Восточной железной дороги,
приехавшими в СССР из Маньчжурии после продажи этой дороги Китаю.
Ухудшение положения политических заключенных началось с убийства
Кирова. Заключенные по обвинению в террористической деятельности и
работавшие по специальности были целиком переведены на общие физические
работы в отдаленные участки. На многих были заведены новые дела, многие
получили добавочные сроки заключения. В 1936 -- 37 годах все политические
заключенные, за редким исключением для пунктов 10-го и 11-го 58-й статьи
Уголовного Кодекса при небольших сроках, были сняты с работ по специальности
и переведены на общие работы.
В конце лета 1937 года начался самый страшный период для политических.
За процессом Тухачевского в лагерях последовала волна; репрессий. В каждый
лагерь приезжала комиссия 3-го отдела ГУЛАГа, разбиравшая на месте с
лагерным начальством и руководителями местной 3-й части дела политических
заключенных. Производилась быстрая сортировка. В первую очередь
отсортировывались заключенные, подлежащие, по мнению комиссии, расстрелу. Их
группами сажали в изоляторы, затем увозили или уводили на расстрел,
происходивший обыкновенно вблизи лагерей. Если эту группу и увозили далеко
от лагеря, все равно судьба вывезенных для остальных лагерников была
совершенно ясна, так как уводимые из лагеря уходили без вещей, и их
имущество оставалось в лагерной вещевой каптерке. Одним из самых больших
массовых уничтожений был расстрел огромного этапа политических, вывезенных в
лагерь "Попов остров" осенью 1937 года. На Поповом острове были оставлены
все вещи заключенных, и после никого из уведенных в лагерях уже не видели.
После отсортировки и расстрела первой группы комиссия начала отбирать
вторую группу, которую (уже с вещами) отправляли на самые тяжелые,
находившиеся в большом отдалении от мест поселения и путей сообщения
участки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41