7) большая количественно категория заключенных по закону от 7 августа
1932 года за расхищение государственной собственности;
8) пограничное население, обвинявшееся в политических преступлениях:
шпионаже, подготовке диверсий, переводе через границу и т. д.;
9) деятели искусства;
10) советские граждане, обвинявшиеся в связях с иностранцами.
Административное внутрилагерное построение сводилось в этот период к
следующему. Начальником лагеря был обыкновенно служащий войск ОГПУ -- НКВД
(в очень редких случаях -- военный или чекист, заключенный по бытовой
статье). Внешняя охрана лагеря осуществлялась ВОХРом, а в лагерях особо
важного значения -- военнослужащими войск НКВД. Проживала она всегда вне
лагеря и проводила его внешнюю охрану -- сопровождение заключенных на место
и с места работы и наблюдение за ними во время нее; внутри лагеря наблюдение
за заключенными осуществлялось комендантской частью, состоявшей из
коменданта и его помощников -- заключенных из "соцблизких".
К началу описываемого периода в большинстве лагерей издевательства и
избиение заключенных лагерным начальством, -- которое состояло обычно из
бывших чекистов, военных и заключенных большого стажа, завоевавших симпатии
вышестоящего начальства, -- достигли своего предела. Заключенных жестоко
избивали, ставили зимой раздетыми на пеньки в лесу или летом "на комара" и
т. д., причем все это было массовым явлением. Известен случай, когда
приехавшая из Москвы комиссия произвела расследование в системе Соловецких
лагерей. Ряд особо "отличившихся" начальников был расстрелян; произвол
низшего начальства этим был на несколько лет прекращен и режим заключенных
несколько улучшился.
В последующие годы для заключенных были введены "зачеты" за ударную
работу, уменьшающие срок заключения. Заключенный, ударно выполняющий свою
работу, мог сократить свой срок наказания за квартал на 18, 30 и 45 дней.
Эта разница зачетов сначала определялась степенью активности заключенных в
работе и их участием в культурно-воспитательной деятельности лагеря. Однако
в скором времени зачет в 45 дней стал присуждаться только "соцблизким"
бытовикам; зачет в 30 дней стал даваться политическим с легким пунктом
обвинения, а на долю политических, обвиненных в шпионаже, диверсии и
терроре, остался зачет в 18 дней за квартал.
В этот период существования лагерей допускалась работа политических
заключенных по специальностям (бухгалтеры, инженеры, научные работники,
художники, артисты, библиотекари и т. д.), но только после того, как они
проработали соответствующее время на тяжелых физических работах. Однако это
было возможно только при крупных управлениях лагерей. В лагерях, отдаленных
от центральных пунктов управления, положение заключенных оставалось
по-прежнему исключительно тяжелым.
На лесосплаве, лесопогрузке, лесоповалке, земляных работах и т. д.
каждый заключенный должен был ежедневно выполнять чрезвычайно тяжелую норму,
выработать которую способен только физически сильный человек, всю жизнь
занимавшийся физическим трудом и имеющий сноровку в том или ином его виде.
Процент выполнения нормы отзывался пропорционально и на получении
продуктового пайка. Выполнивший 70 или 50 процентов нормы получал 70 или 50
процентов пайка. При выполнении 30 процентов нормы или при отказе от работы
выдавался минимум, состоявший из 300 гр. хлеба и чашки "баланды" -- супа.
Постоянное невыполнение нормы влекло за собой постоянное уменьшение рациона,
полное обессиливание, заболевание и, как правило, смерть.
К этому необходимо добавить, что работа не прерывалась летом в самый
сильный дождь, зимой в самые сильные морозы. Рабочий день достигал летом 12
часов, а зимой для работников леса несколько сокращался из-за ранней темноты
и боязни побегов заключенных во время работы. Нередко от лагеря до места
работы было расстояние в 10 -- 15 км, которое заключенные проходили пешком.
Если в отдельные периоды начальство и охрана и не прибегали к побоям
заключенных, то само душевное состояние последних от духовной депрессии,
тяжести работы и постоянного недоедания было настолько подавленным, что
многие в крайнем отчаянии нарочно ранили себя во время работы в лесу --
отрубали себе пальцы на руках и на ногах и даже самые кисти рук, а зимой
сознательно раздевались и обмораживали ноги. Это явление приняло массовые
размеры и называлось на языке лагерного начальства "саморубством". С
саморубами началась серьезная борьба. Им, как правило, увеличивался срок
заключения за так называемый "лагерный саботаж": к сроку в 10 лет
прибавлялось еще 5, к срокам в 8 и 5 лет прибавлялось 3 года. Однако явления
саморубства и самообмораживания окончательно искоренены не были, только
заключенные впредь делали увечья так, будто бы это случилось не по их вине,
а вследствие несчастного случая (при падении деревьев, обрубке сучьев и т.
д.).
Отказавшихся от выхода на работу запирали во внутрилагерный изолятор;
зимой он не отапливался и заключенных, сажая в него, раздевали до нижнего
белья. В некоторых изоляторах вместо нар были набиты тонкие брусья, сидеть
на которых было мучительно; называлось это отправкой "на жердочки".
Умирали в лагерях, главным образом, старики и молодежь. Молодежь от
того, что в ней ярче и активнее проявлялся дух противоречия и сопротивления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41