- Вы думаете выкрасть секрет меланжа! - взвизгнула Моахим. - С
планеты, охраняемой этими безумными Свободными?!
- Свободные тоже бывают разные, - спокойно возразил ей Скайтейл. - И
они не безумны. Просто их приучили не думать, а верить, а верой вполне
можно манипулировать. Опасно только знание.
- Но я буду родоначальницей династии? - спросила Ирулэн.
Все уловили жалобную интонацию в ее голосе, но улыбнулся только
Адрик.
- Конечно, - успокоил ее Скайтейл.
- Это будет означать конец Атридесов как правящей партии, -
констатировал Адрик.
- Другие, менее одаренные оракулы, уже сделали это пророчество, -
заметил Скайтейл. - Для них это "мектуб ал меллах", как говорят Свободные.
- "Написано солью", - перевела Ирулэн.
И когда она сказала это, Скайтейл понял, кого выставил против него
орден Бене Джессерит - прекрасную умную женщину, которая никогда не будет
принадлежать ему. "Что ж, - подумал он, - у меня будет ее копия".

3
"Любая цивилизация должна бороться с бессознательной
силой, которая может противостоять любому сознательному
намерению коллектива, предать или блокировать его".
Теорема Тлейлакса (не доказана).
Пол сел на край кровати и начал снимать пустынные сапоги. Они резко
пахли смазкой, которая предохраняла насосы его стилсьюта. Было поздно. Он
задержался на своей вечерней прогулке, чем вызвал беспокойство тех, кто
его любил. Он и сам сознавал, что такие прогулки опасны, но эту опасность
он мог распознать и немедленно на все отреагировать. Что-то
привлекательное было в ночных прогулках по темным улицам Арракина.
Швырнув сапоги в угол комнаты, под единственный светящийся глоуглоб,
он принялся за застежки стилсьюта. Великий Боже, как же он устал! Но
усталость притаилась лишь в мышцах, мозг продолжал свою активную
деятельность. Зрелище обеденной городской жизни вызывало в нем острую
зависть. Император не мог влиться в этот безымянный поток жизни, по пройти
по улицам, не привлекая ничьего внимания, - какое это преимущество!
Миновать крикливую толпу нищенствующих пилигримов, слышать, как Свободный
бранит лавочника: "У тебя влажные руки!"
Улыбаясь своим воспоминаниям, Пол освободился от стилсьюта.
Он стоял, обнаженный, странно не настроенный на свой привычный мир.
Дюна теперь парадокс: планета в осаде, но в то же время - центр власти.
Глядя себе под ноги, на зеленый ковер, ощущая подошвами его грубый ворс,
он решил, что оказаться в осаде - неизбежная прерогатива власти.
Улицы по щиколотку были полны песка, надутого ветрами из-за Защитной
стены. Пешеходы поднимали удушливую пыль, забивавшую фильтры стилсьюта.
Даже здесь, несмотря на мощную вентиляцию крепости, он ощущал запах пыли.
Этот запах напоминал ему о пустыне.
Другое время - другие опасности.
Сравнительно с теми, прежними днями опасность, сопровождавшая его
одинокие прогулки, ничтожна. Но, надев стилсьют, он надевает и пустыню.
Костюм, со всеми его приспособлениями, предназначенными для сбережения
влаги тела, организовывал мысли по-другому. Пол снова становился диким
Свободным. В костюме он забывал об опасности, снова, как прежде, полагаясь
на навыки Свободного. Пилигримы и жители города скользили мимо него,
опустив глаза. Они благоразумно не задевали дикаря. У горожан было свое
представление о лике пустыни - это было лицо Свободного, скрытое носовыми
фильтрами стилсьюта.
По правде говоря, существовала лишь мизерная вероятность, что кто-то
из прежней жизни - жизни съетча - узнает его по походке, запаху или
глазам. Но даже и в этом случае вероятность встречи с врагом была ничтожно
мала.
Шум дверных занавесей и полоса света прервали его размышления. Вошла
Чани с кофейным сервизом на платиновом подносе. За ней следовали два
светящихся шара: один повис над изголовьем кровати, другой светил ей на
руки.
Движения Чани оставляли впечатление хрупкости и уязвимости, по в то
же время и уверенности. Что-то в ее позе, конца она склонилась над кофе,
напомнило ему их первые дни. Черты ее лица оставались тонкими, годы их не
тронули - разве что внимательно присмотревшись, можно было разглядеть
морщинки в уголках лишенных белков глаз - "песчаные следы", как называют
их Свободные.
Чани подняла крышку кофейника, откуда повалил пар. Она опустила
крышку, и Пол понял, что кофе еще не готов. Серебряный кофейник в форме
беременной женщины - это ганима, военная добыча, доставшаяся ему после
того, как он убил прежнего владельца в личном поединке. Кажется, его звали
Джемиз... верно, Джемиз. Что за странное бессмертие выпало на его долю!
Зная, что смерть неизбежна, неужели он именно такую прочил сам себе?
Чани расставила чашки, голубые, приземистые, словно повитухи, рядом с
кофейником. Три чашки: по одной на каждого пьющего и одну - для всех
прежних владельцев.
- Через минуту кофе будет готов, - сказала она, взглянув на Пола, и
он постарался представить себе, каким она его видит. Все еще чужеземец,
сухощавый, жилистый, но все же полный воды в сравнении со Свободными.
Напоминает ли он ей Узула, того, чье имя он принял, когда они с матерью
были беглецами в пустыне?
Пол оглядел себя - стройное тело, тугие мышцы, немного прибавилось
шрамов, по в целом все то же, и ведь он уже двенадцать лет как Император.
Подняв голову, он увидел свое лицо в зеркале:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12