Да вот, скоты, не издают. Издательская политика у них, понимаеш
ь, меняется. Вот взяли бы вы, Митрофан Йесич, да всех их Ц в Сибирь...
Тут уж я ткнул Сеню локтем.
Ц Положим, вам, Семен Валентинович, грех обижаться. Уж кого издают, так из
дают, Ц шутливо упрекнул Осинский.
Ц Мало, Ц с обидой обронил Сеня. Да, развезло коллегу.
И тут в дверях появляется до боли знакомое лицо, лицо генерального дирек
тора издательства «Большой Юго-Восток». Юрий Долгоруков-Самошацкий.
Ц Ба! Ц кричит. Ц Писатели! Не чаял, не ждал увидеть. Митрофан Иосифович,
мое почтение. Уже гудим?
Бляха-муха! И этот тоже спонсор? Ну-ка, что дальше-то будет? Вот уж воистину
ночь испытаний и утро чудес.
Долгоруков-Самошацкий, не мешкая, ухватил со стола пару ложечек икорки п
аюсной, положил ее добрым слоем на изумительного вкуса домашние блины, п
риготовляемые на дрожжевом тесте из гречневой муки, добавил туда же неск
олько раковых нежных шеек, посыпал кинзой и базиликом, проложил кусочком
сыра «сулгуни», свернул все это конвертиком и ласковым движением налил
себе фужер водки.
Ц Ребята, ничего, что я сам? Ваше здоровье, Ц и закусил выпитое блинным ас
сорти. Медленно, со знанием дела прожевал и попросил Осинского: Ц Сыграй-
ка, брат Митя, что-нибудь наше.
Осинский без лишних слов снял со стены двенадцатиструнку и принялся под
тягивать колки и перебирать струны, взгляд его затуманился. Он смотрел к
уда-то за окно, наверное, погружался в бардовскую нирвану.
И полилась песня. Теплая, нашенская, чувственным, несколько ломаным тено
ром Ц но в устах кого? Осинского! Песня про сырую тяжесть сапога, росу на к
арабине; «кругом тайга, одна тайга и мы посередине»...
Долгоруков-Самошацкий подхватил фальшивым баском, но тоже с чувством, с
о слезою.
Ц Друзья, давайте, вскрывайте шипучку, Ц бросил он нам по ходу проигрыш
а.
Сеня с готовностью занялся шампанским Ц руки у него тряслись, но ничего
не попишешь, очень уж ему хотелось выглядеть своим парнем. Ядреная двухс
отдолларовая струя ударила из бутылки и плюхнула на стол, Сеня поспешно
привстал и разлил по фужерам из ополовиненной емкости.
Я имел удовольствие видеть, как олигарх Осинский, у которого в ухватисты
х руках «полцарства расейского», с удовольствием смаковал напиток, радо
вался, как ребенок, терпкому кислому вкусу и приговаривал при этом:
Ц Вот, сволочи, какой-то квас делают, а не шампанское. Вот у нас шампанское
Ц так это шампанское. «Абрау-Дюрсо», «Новосветский сердолик», а, братцы?
«Артемовское игристое» в солевых копях выдерживают Ц уникальный аром
ат!
Ц Митя, а когда собираешься с Западом разделываться? Что-то наглеют не п
о дням, а по часам. Какие-то они неотчетливые. Может, им финансовый крах уст
роишь, для начала? Ц завел неизбежный разговор о политике крупный издат
ель.
Ц Успеется, куда они от нас денутся, Ц меланхолично заметил Осинский и
снова взялся за гитару. Песня была про «надежды маленький оркестрик».
Я пересилил себя и занялся-таки закусками. Описание оных отняло бы слишк
ом много времени, а между тем ситуация и без того ясна Ц это вам не рестор
ан «Пиккадили». Я жевал и совершенно определенно, можно сказать, вкусовы
ми пупырышками понимал, что все эти круто заряженные посетители рестора
нов Ц сплошь лохи, мелкие обыватели, да и только.
Естественно, увлекшись, я пропустил появление третьего спонсора. А когда
увидел Ц он присаживался напротив,Ц мне стало не по себе. Батюшки, да эт
о же Витольд Шмаков, человек с глазами одновременно убийцы и вечного дво
ечника, что изо всех сил старается перейти в следующий класс. Впрочем, сей
час он выглядел совершенно иначе: благожелательность и интерес читалис
ь на его лице. А между тем, этот человек из ниоткуда, из глухой провинциаль
ной деревни сумел за пять лет подмять под себя всю цветную металлургию N-с
кой губернии. Это он перестрелял всех местных «воров в законе», пасшихся
на этой изобильной делянке, нагнал страху и купил оптом и в розницу милиц
ию, прокуратуру и народный суд, и стал недосягаем, как демиург местного зн
ачения.
Он как раз вклинился в диалог Сени с Юрием Долгоруковым-Самошацким. Они о
ба, на два голоса, костили на чем свет стоит российские порядки. Все это ст
ало мне сильно напоминать атмосферу шестидесятницкой кухни Ц те же без
апелляционные приговоры и блеск шашек. Хорошо быть великим в своей компа
нии, особенно, когда не надо отвечать за свои слова, Ц тут тебе и радикаль
ные планы спасения, и безупречные, никогда не сбывающиеся, футурологичес
кие прогнозы.
Но я отвлекся. Шмаков послушал сей задушевный треп и, разлив по стопочкам,
произнес тост:
Ц За Великое Кольцо цивилизаций!
Я сразу не понял, что он имел в виду. И без того это «безумное чаепитие» выз
ывало во мне все нарастающее смятение. Как же так, думал я, ведь так не быва
ет, не может быть Ц Осинский, Шмаков вот так запросто, как школьники, расп
евают романтические песни, пускают слезу. Какие, к черту, из них романтики
? Издатель, который меня лишь раз удостоил высочайшей аудиенции, осчастл
ивил пятью минутами, в течении которых еле слышно бубнил себе под нос, так
, что приходилось ловить каждое слово Ц здесь совершенно свой парень, ни
как не заподозришь в нем сноба и холодного дельца. Про тех двух душегубов
я вообще молчу. Но как же Сеня ничего не чует, с его-то чутьем? А впрочем, я по
нимаю Ц атмосфера затягивает, доверительная близость к сильным мира се
го. Это почище денатурата натощак!
Не помню, когда меня шибануло Ц инопланетяне!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15