Она почувствовала себя бабочкой, которой дали глотнуть свежего воздуха, указали путь к свободе, а потом снова закрыли окно.
– Хорошей монахини из меня все равно не получится, – мрачно ответила девушка. Блеск в ее глазах пропал, лицо стало печальным. – Ни молитвы, ни пост не вызывают у меня воодушевления. Вот маленькая Луиза говорит, что там, на алтаре, в костюме ангела она чувствует, как у нее за спиной вырастают крылья, и она начинает парить в небесах. А я, когда меня наряжали в костюм ангела, таких чувств не испытывала. Мне быстро это надоедало, и начинали болеть глаза. Видите ли… – начала она, но осеклась. «Конечно же, мистеру Адаму совсем не интерес но слушать о малышке Луизе, моих чувствах или слезящихся глазах», – подумала девушка.
Англичанин на ее слова не отреагировал, и она решила больше не говорить с ним о своих переживаниях и впредь только отвечать на его вопросы.
– Выходит, что жизнь в монастыре не для тебя, – констатировал опекун. – Если ты не желаешь в нем оставаться, мне придется тебя забрать.
У Мелисанды неожиданно задрожали руки, и она, чтобы скрыть волнение, сжала кулаки.
– У меня к тебе два предложения, – глядя на ее просветлевшее лицо, сказал опекун. – Говорят, у тебя способности к преподаванию. Так что ты могла бы пойти в гувернантки. Мне также известно, что ты хорошая рукодельница. Можно было бы подыскать тебе и такую работу.
«Он хочет, чтобы я из одной тюрьмы попала в другую», – решила девушка.
Увидев на ее лице глубокое разочарование, мистер Адам сразу же понял, что ни то ни другое предложение ее не обрадовало. Лучшим для него выходом было взять ее к Фенелле. Однажды Фенелла помогла ему и на этот раз охотно удовлетворила бы его просьбу.
Англичанин с волнением смотрел на Мелисанду, которая даже в мешковатом одеянии выглядела красавицей. Перед ним стояла вторая Милли – Милли, которая воплотилась в облике этой девушки. Но если Милли была хорошенькой и притягивала к себе взгляды мужчин, то Мелисанда оказалась настоящей красавицей.
Милли не получила надлежащего образования, а у ее дочери, помимо красоты, дарованной природой, был еще и интеллект, а пытливый взгляд больших зеленых глаз придавал девушке особое очарование. Как можно было устоять перед соблазном и не предложить своей родной дочери поселиться с ним вместе? Тогда он мог бы каждый день видеть ее. Нет, невозможно допустить, чтобы его младшая дочь стала прислугой в чужом доме! В ушах его звучал голос Милли, говорившей: «Хочу, что бы у нее было платье из настоящего гроденапля и длинная мантилья…»
«Так оно и будет! – решил Чарльз. – Раз в жизни забуду об осторожности, но поступлю так, как задумал. Пусть при этом возникнут проблемы – ничего, я с ними справлюсь».
– Могу предложить тебе и другой вариант, – медленно произнес он.
– Да?.. Какой?
– У меня недавно умерла жена, – быстро сказал он. – Осталась дочь несколькими годами старше тебя. Ей нужна подруга. Не хочешь ли жить в нашем доме? Для тебя это будет не очень обременительно, а дочери в твоей компании станет веселей. У тебя будут те же права и обязанности, что и у нее.
Глаза девушки заблестели, она была готова обнять и расцеловать мистера Адама.
– Да, я согласна, – радостно ответила она.
– Когда можно тебя забрать?
– Прямо сейчас! – воскликнула Мелисанда.
– Думаю, что через пару дней было бы удобнее. Тебе ведь надо собраться.
Девушка просияла и, как обычно, сказала первое, что пришло ей в голову:
– Уверена, что вы очень дорожили дружбой с моим отцом.
Мистер Адам резко отвернулся от Мелисанды, затем повернул голову и бросил через плечо:
– Почему ты так решила?
– Потому что вы заботитесь обо мне, совсем меня не зная. Я рада, что буду жить в вашем доме.
Мистер Адам снова повернулся к девушке, и лицо его уже было спокойным.
– Надеюсь, мы все будем рады.
Предстоящий отъезд Мелисанды не мог остаться в секрете, и первыми о нем узнали владельцы гостиницы.
– А что я тебе говорил? – радостно воскликнул Арман. – Убедилась, что я был прав?
– Теперь он никогда не приедет в нашу гостиницу, – чуть не плача произнесла мадам. – Да и Мелисанду мы уже никогда не увидим.
– Конечно, а ты очень любила ее, – с грустью в голосе сказал Арман. – Мелисанда – чудесная девочка, и нам следует за нее порадоваться – она будет жить в доме своего отца, ходить в шелках и бархате. Потом с хорошим приданым найдет себе богатого жениха.
– Но в шелках и бархате мы ее не увидим. Ни один из них не приедет и не заглянет к нам.
– Не они, так другие джентльмены… другие джентльмены приедут, – успокоил жену Арман. – Сядут рядом со мной и будут наблюдать за детьми.
– На это вряд ли можно рассчитывать, – парировала мадам.
– Как знать, – пробормотал Арман. – Всякое может случиться.
Мадам заплакала навзрыд, а Арман, смахнув слезу, потянулся за бутылкой вина.
Супруги с тоской во взоре провожали глазами экипаж, увозивший в Париж странного вида парочку: задумчивого респектабельного англичанина и сияющую от счастья молодую девушку, одетую в монастырское платье.
Они еще не доехали до Парижа, когда Чарльз решил сообщить Мелисанде свое настоящее имя. Монастырь с его обитателями остался далеко позади, а узнать его подлинную фамилию она должна была до приезда в Англию.
– Монахиням я представился как Чарльз Адам, – сказал он девушке. – Но настоящая моя фамилия Тревеннинг. Чарльз Тревеннинг.
– Тревеннинг, – повторила она с французским прононсом. – А зачем вы назвались другим именем? – Мгновение спустя девушка поняла, что поступила бестактно, и лишний раз убедилась, что она сначала говорит, а только потом думает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131