Игорь Волознев
СОКРОВИЩА ШАХЕРЕЗАДЫ
На эту старинную книгу Пфаффер наткнулся в лавке букиниста, копаясь в
груде журналов трехсотлетней давности. Скромный служащий цюрихского
департамента инвестиций, он любил почитать, хотя это занятие в XXIII веке
совершенно вышло из моды; все его знакомые обзавелись психотронными
видеомагнитофонами, позволяющими одним нажатием кнопки превратить комнату,
например, в чащу тропических джунглей, или в метановую пустыню Юпитера, а
то и в рулевой отсек звездолета, на котором зрителя психотронного фильма
ждут самые невероятные, самые дикие, ужасные, захватывающие дух или
забавные - как кому больше понравится - приключения. Пфаффер этих
новомодных штучек терпеть не мог, он предпочитал коротать вечера в
старинном кресле, с книгой, изданной не меньше чем двести лет назад.
Раритетом, который он извлек из-под пачки журналов и поспешил купить,
были мемуары некоего Пьера Керкийона, вышедшие в Париже в 1798 году. Весь
день до глубокой ночи он с трепетом завзятого библиофила перелистывал
желтые, покрытые пятнами и изъеденные жучком страницы...
Француз описывал свое путешествие по странам Востока, и в особенности -
пребывание при дворе турецкого султана. Здесь-то он и услышал легенду о
знаменитой сказочнице Шахерезаде, супруге царя Шахрияра. Будто на склоне
своих лет этот царь, славившийся могуществом и неисчислимыми богатствами,
пал жертвой заговора, а его страна подверглась опустошительному нашествию,
и будто Шахерезада приказала верным ей людям погрузить царскую казну на
верблюдов и лошадей и под покровом ночи пустилась в далекий путь к
Аравийской пустыне. По ее следам бросился передовой отряд захватчиков,
возглавляемый самим Маммуном аз-Зуиддином, кровавым покорителем Багдада и
Басры. Он настиг царицу на берегу Персидского залива, но ему достался лишь
холодеющий труп Шахерезады. Незадолго до этого она приняла яд. И ни одного
бриллианта, ни одной золотой монеты не нашлось в ее лагере. Богатейшие
сокровища, накопленные Шахрияром, бесследно исчезли...
Сотни лет прошли с тех пор. Уже ко временам Керкийона мало кто верил в
эту историю. Но вот однажды французу предложили купить старую полустершуюся
карту, которая, как уверял ее владелец, показывала место, где Шахерезада
спрятала сокровища. Керкийон дураком себя не считал и клочку пергамента не
поверил ни на грош. В ту пору всяческие фальшивые карты и указательные
записки, будто бы позволявшие отыскивать клады, продавались в
Константинополе на каждом углу. И тем не менее судьба распорядилась так,
что он оказался владельцем этого документа: его прежний обладатель погиб
при весьма загадочных обстоятельствах. А вскоре и сам Керкийон без всяких
на то видимых причин подвергся преследованиям каких-то темных сил: зарезали
его слугу, дважды пытались убить его самого, причем во второй раз
отравленное вино, явно предназначенное для Керкийойа, случайно выпила его
юная наложница; несколько раз его дом грабили почти подчистую. Дошло до
того, что француз был оклеветан перед султаном и вынужден был бежать из
Константинополя...
Вся вторая половина записок была посвящена его последующим скитаниям по
дебрям Аравии и Африки. Волей провидения француз оказался в том месте
Аравийской пустыни, на которое указывала карта. И он решил воспользоваться
подвернувшейся возможностью и проверить ее истинность, тем более оазисы,
вершины невысоких холмов и старые, давно высохшие колодцы на ней были
обозначены с поразительной точностью... И карта привела-таки его в тот
оазис, где чернели каменные плиты с полустершимися письменами и конский
череп мордой показывал на заваленный глыбами и засыпанный песком вход в
тайник!
Несколько дней Керкийон трудился, разбирая завал, а когда наконец проник
в пещеру, то оцепенел от изумленния. Никогда еще не случалось ему видеть
столько золота и драгоценных камней! Сокровища были свалены на
полубеспорядочной грудой. При свете факела сверкали россыпи бриллиантов,
золотились бока наполненных жемчугом сосудов, переливались браслеты и
ожерелья, сиял небывало круцный алмаз во лбу золотой статуи Будды. А в
темной глубине пещеры виднелись мешки, которые, судя по их тугим бокам,
были битком набиты золотом... Керкийон, как стоял, так и упал на эту груду.
Целый час он в буквальном смысле купался в доставшемся ему богатстве:
черпал обеими руками золотые монеты и лил их на себя сверкающим дождем,
целовал статую Будды, закапывался в золото весь, и хохотал, хохотал
как безумный...
Давно уже сгустился вечер, когда Керкийон, насытившись блеском и звоном
сокровищ, выбрался из пещеры и устроился на ночлег у пересохшего колодца.
Он уснул, а проснувшись утром, едва не лишился чувств: пещера была пуста!
Ни единой монеты, ни одной, даже самой маленькой жемчужины!...
В поисках таинственных похитителей француз наткнулся на странные ямки в
почве, метрах в трехстах от пещеры, словно сюда втыкали какие-то столбики.
И сама почва в этом месте была как будто выжжена... Керкийон ничего не мог
понять, тем более что вокруг оазиса простирались совершенно ровные,
нетронутые пески. Виднелась лишь одинокая полуосыпавшаяся полоска следов.
Но ее оставил керкийонов конь, когда француз добирался сюда!
Искателя сокровищ охватил суеверный ужас. Не помня себя, он вскочил на
коня и бежал из этого проклятого места, долго скитался по пустыням и
дебрям, а добравшись до Харрара, слег в тяжелейшей лихорадке.
- Интересно, - пробормотал Пфаффер, перечитав эпизод, где описывались
странные ямки и выжженная почва.
1 2 3 4 5 6