Сержант Мартьяль понял маневр.— Внимание! — сказал он. — Генерал ищет знакомства с наи. Вероятно, он спросит нас, кто мы такие… Зачем мы явились сюда… Куда едем…— Что же тут такого, Мартьяль, зачем нам скрывать это? -ответил Жан.— Я не люблю, когда занимаются моими делами, и живо отошью его…— Что же, ты хочешь нам затруднения? — сказал юноша, удерживая его за руку.— Я не хочу, чтобы с тобой разговаривали… Я не хочу, чтобы около тебя увивались…— А я не хочу, чтобы ты погубил наше путешествие своей неловкостью или глупостью! — возразил Жан решительным тоном. — Если губернатор Коры станет меня расспрашивать, я буду ему отвечать. Мне даже хотелось бы кое-что разузнать у него.Сержант проворчал что-то себе под нос, выпустил несколько густых облаков дыма из своей трубки и подошел к племяннику, с которым в это время губернатор заговорил по-испански:— Вы француз?— Да, — ответил Жан.— А ваш товарищ?— Мой дядюшка… такой же француз, как и я… отставной сержант.Сержант Мартьяль хотя и плохо говорил по-испански, понял, что говорят о нем. Он выпрямился во весь рост, убежденный, что сержант 72-го линейного полка стоит венесуэльского генерала, хотя бы и губернатора области.— Я думаю, что не буду нескромен, молодой человек, — сказал губернатор,— если спрошу вас, едете ли вы дальше Кайкары?— Да… дальше, — ответил Жан.— По Ориноко или по Апуре?— По Ориноко.— До Сан-Фернандо на Атабапо?— Да, до этого города и даже, может быть, дальше, если справки, которые мы надеемся там получить, вынудят нас к этому.Губернатор был, видимо, тронут решительным видом юноши, отчетливостью его ответов. Все это возбуждало в нем, как и в Мигуэле, живейшую симпатию к юноше.Между тем сержант Мартьяль никак не хотел таких слишком явных симпатий от кого бы то ни было по отношению к своему племяннику. Ему не нравилось, что его рассматривали так близко, он не хотел, чтобы другие, кто бы они ни были, восторгались его естественной грацией и красотой. Особенно его сердило, что Мигуэль и не думал скрывать своих чувств к юноше. Что касается губернатора Коры — это его беспокоило мало, так как он должен был остаться в Лас-Бонитасе; но Мигуэль — это было совсем другое. Он был даже больше чем пассажир «Симона Боливара»… Он должен был подняться по реке вместе с ними до Сан-Фернандо… и раз он познакомился с Жаном, будет очень трудно помешать тем близким отношениям, которые почти обязательно возникают между пассажирами во время долгого путешествия.Почему же нет?.. — спросит кто-нибудь сержанта Мартьяля. Почему он не желает, чтобы лица, способные, быть может, оказать друг другу взаимные услуги во время путешествия по Ориноко, где не совсем безопасно, — почему им было бы неприлично войти в близкие отношения с дядюшкой и племянником?.. Разве это не обычное явление?Конечно, это так. И однако, если бы кто-нибудь спросил сержанта Мартьяля, почему он был намерен этому препятствовать, то старый солдат ответил бы:— Потому что это мне не подходит!И спрашивающему пришлось бы удовольствоваться этим ответом, так как никакого другого он не добился бы.В данном случае положение сержанта было тем хуже, что он не мог «отшить» генерала и вынужден был слушать разговор губернатора с юношей.Между тем губернатор, заинтересованный своим собеседником, все больше и больше вдавался в подробности.— Вы едете в Сан-Фернандо? — спросил он Жана.— Да.— С какой целью?— Чтобы получить там справки.— Справки… о ком?..— О полковнике Керморе.— Полковнике Керморе?.. — сказал губернатор. — Первый раз в жизни слышу это имя. Да и вообще никогда не слыхал, чтобы со времени Шаффаньона какой-либо француз был в Сан-Фернандо…— А между тем он был там несколько лет назад, — заметил юноша.— На чем вы основываетесь, утверждая это? — спросил губернатор.— На последнем письме полковника, полученном во Франции. Письмо это было адресовано одному из его друзей в Нант и подписано его именем.— Так вы говорите, мое дорогое дитя, — продолжал губернатор, — что полковник Кермор останавливался несколько лет назад в Сан-Фернандо?— Это не подлежит ни малейшему сомнению, так как его письмо помечено 12 апреля 1879 года.— Это меня удивляет!..— Почему?— Потому что я находился тогда в этом городе в качестве губернатора Атабапо, и если этот француз, полковник Кермор, появился бы на территории, я, конечно, был бы об этом осведомлен. Между тем я решительно ничего не могу припомнить… решительно ничего!Это утверждение губернатора произвело, по-видимому, глубокое впечатление на юношу. Лицо его, оживившееся было во время разговора, потеряло румянец. Он побледнел, глаза его сделались грустными, и он должен был сделать громадное усилие над собой, чтобы не выдать своего волнения.— Благодарю вас, — сказал он, — благодарю за участие, которое вы приняли в нас — в дядюшке и во мне… Но, как ни уверены вы, что ничего не слышали о полковнике Керморе, тем не менее вполне достоверно, что он был в Сан-Ферьандо в апреле 1879 года, так как именно оттуда он послал последнее письмо, которое было получено от него во Франции.— А с какой целью он ездил в Сан-Фернандо? — задал Мигуэль вопрос, которого не успел еще предложить губернатор.Это вмешательство ученого в разговор заставило сержанта Мартьяля бросить на него убийственный взгляд.«Этому еще чего надо?.. Ну, губернатор еще туда-сюда… Но этот „стрюк“…»Однако Жан поспешил ответить и «стрюку»:— Зачем поехал туда полковник, я не знаю… Это тайна, которую мы откроем, если нам удастся отыскать его.— Что же вас связывает с полковником Кермором? — спросил губернатор.— Он мой отец, — ответил Жан, — и я приехал в Венесуэлу, чтобы отыскать его!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94