Летиция взмахивала платком, объявляя начало охоты. Главный загонщик громко дул в охотничий рог, все садились на коней и выезжали из замка. В эти минуты поднимался такой страшный шум, что Летиция, боясь за ушки маленького Антуана, сразу же уносила его прочь с балкона.
Вскоре после рождения ребенка у супругов появилась мысль о возвращении в Версаль. Мысль, поданная Летицией, сидевшей тихим вечером перед камином с шитьем на коленях, заключавшаяся в получении максимального дохода от интендантства, привела маркиза, который играл с малюткой на брошенной на пол шкуре медведя, в полный восторг.
– А собственно говоря, ma cherie, что мне делать в этом интендантстве? – отвлекаясь от забавы, спросил Жорж. – Всю работу выполняет старина Фронтен. Правда, ему теперь придется немного попотеть, раз мы решили выжать из этих виноградников хотя бы миллиона два.
– Думаю, mon amour, тебе надо присмотреться к наместнику, – как бы вскользь посоветовала, не отрываясь от вышивания, Летиция.
– Ты думаешь, дядюшка Фронтен меня обманывает? – всполошился маркиз.
Антуан, сидевший на шкуре медведя перед камином и внимательно слушавший разговор родителей, заскучал и, чтобы развлечься, ухватил что есть сил своими маленькими ручками маркиза за палец. Его миниатюрные ноготки, словно бритвы, вонзились в кожу. Из ранок брызнула кровь, маркиз взвыл, пытаясь выдернуть палец, но сын держался за него крепко, весело смеясь шутке. Кровь потекла между пальчиками ребенка по маленьким ладошкам, нежным и розовым, устремляясь вниз к локотку и вырисовывая на ручке Антуана алую дорожку.
– Посмотри, ma cherie, он радуется виду крови! – в изумлении воскликнул де Ланж, разглядывая сына. – Антуан будет главнокомандующим, я уверен. Ему, несомненно, светит карьера маршала.
Маркиза с интересом посмотрела на сына и улыбнулась тому, о чем вспомнила совсем недавно, когда перебирала в памяти во время нудного однообразного баюканья ребенка свое генеалогическое древо. Папа Римский Климент VII, один из Медичи, тоже имел склонность питаться одним лишь воздухом и так же, как Антуан, питал слабость к виду крови и любованию мучениями другого человека, для чего, собственно, и придумал священную инквизицию.
На следующий день Антуан сделал удивительное открытие относительно святой католической церкви. Мальчик, уже не раз бывавший с отцом на воскресной мессе, которую Жорж де Ланж, представитель короля в Бордо, обязан был удостаивать присутствием, часто слышал в церкви слова о душе, имевшейся у каждого живого существа. Слова эти возбуждали любопытство маленького Антуана, желавшего лично увидеть эту душу. И вот, выйдя ранним утром во внутренний двор замка, окутанный голубоватой туманной дымкой, мальчик принялся наблюдать за выводком кошки, жившей при замке на кухне и ловящей долгими ночами мышей. Маленькие котята, шустрые мохнатые комочки, играли и резвились в утренних солнечных лучах, пробивавшихся сквозь дымку тумана. Неожиданно во двор въехала телега с дровами. Котята бросились врассыпную. Но один из них, маленький глупыш, заигрался с гусиным пером и не успел вовремя отскочить в сторону, огромное колесо проехалось по нему, вмяв слабое тельце в мощеный двор замка. Это была первая смерть, увиденная Антуаном. Мальчик тотчас же подскочил к лежащему неподвижно котенку, встал перед ним на колени и стал пристально разглядывать мятый, перепачканный в крови пушистый комочек в надежде увидеть отлетающую душу. Но к величайшему разочарованию Антуана, ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего душу, из котенка не вылетело. Поразмыслив над этим, маленький маркиз сделал вывод о том, что верить тому, о чем говорят в церкви, вовсе не обязательно.
Как и задумала Летиция, маркиз де Ланж на следующий день отправился в сопровождении своего неизменного телохранителя и адъютанта Люки Мясника в интендантство, где, к ужасу дядюшки Фронтена, потребовал полного отчета о том, как ведутся дела, собираются налоги и государственные сборы, а главное, насколько хорошо наместник печется о его, де Ланжа, интересах. Старик Фронтен, заикаясь и потея, начал лепетать что-то о сложной системе учета, когда Жорж наугад спросил его:
– А как у тебя собирается талья? Живо покажи-ка!
Тальей назывался поземельный налог, и собирался он раз в полгода.
Дядюшка Фронтен замялся, что послужило поводом для подозрений и дальнейших расспросов со стороны маркиза.
– Так как собирается талья? Ну, я жду.
Мясник медленно подошел к дрожащему наместнику и, схватив его за ворот мятого, будто жеванного коровой, жилета, слегка приподнял над полом, пока де Ланж топал ногами в изящных сапогах, бранясь ничуть не хуже марсельского моряка. Любопытные служители столпились в дверях, с радостью глядя, как их грозный начальник получает по заслугам.
Закончив, маркиз подошел к висевшему на руках Мясника старику и залепил ему оплеуху, после чего приказал столпившимся в дверях найти и принести в кабинет кресло получше. Когда кресло было внесено и установлено перед столом, за который Мясник усадил несчастного Фронтена, Жорж изящно сел в кресло и повторил свою просьбу показать ему записи последних сборов поземельного налога.
Через час, выслушав подробнейший доклад о талье, подушном налоге «капитации» и соляном налоге, маркиз объявил наместнику, что с сегодняшнего дня его доля должна быть увеличена вдвое. При этом налоги, поставляемые в казну, не должны уменьшаться.
Наместник возразил было, что налоги и так с трудом собираются.
– Не волнуйся, дядюшка Фронтен, – похлопал своей огромной лапищей по сутулому плечу наместника Мясник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75