Тут были и фрикадельки из щуки, и румяные копченые окорока, и говяжья грудинка, и яблочный рулет в сахарной пудре, и жаренная в вине курица, и большая голова сыра, и утиный паштет, и маленькие колбаски, и печеные улитки, и простой пшеничный хлеб. Мясник, разложив на столе все это богатство, гордо водрузил в центре большую бутыль вина, бока которой были надежно оплетены лозой, и выжидательно посмотрел на Антуана. Тот жестом пригласил Мясника к трапезе, а сам примостился в углу около полуразрушенного камина, немного чадившего, чья труба почти не имела вытяжки, забитая всяким хламом. Антуан уставился на огонь, впитывая вкус военных деликатесов, поглощаемых Мясником. Ему незачем было есть, он не нуждался в питье, даже огонь перестал согревать каменеющее сердце Антуана. Он вспомнил, как еще пару часов назад упивался видом самодовольного парижанина и его обезглавленной служанки, и по его спине пробежали знакомые мурашки, как когда-то давно, когда он с отцом, маркизом Жоржем де Ланжем, пытал и истязал напавших на них корсиканских контрабандистов.
«Я тоже так могу, папа, даже лучше, чем ты», – думал он, глядя, как языки пламени постепенно поглощают поленья.
Когда Люка насытился, они стали держать совет. Мясник предлагал собрать побольше стоящих перед стеной монастыря людей и напасть на ленивую охрану, явно немногочисленную в отсутствие Сантена. Антуан же не соглашался с подобным планом, который не гарантировал освобождение его возлюбленной. Он предлагал подкупить охранника, чтобы он выпустил пленницу. Этот план хорош тем, что гарантирует свободу Анне, а также не столь рискован, как план Мясника.
– Что же касается масона, – сказал он в заключение, – то его нужно убить. Для этого дела можно нанять убийцу, коих в этом квартале довольно много.
Люка вынужден был согласиться с доводами Антуана. Он и без всяких доводов согласился бы с любым предложением своего господина, готовый служить ему до самой смерти и пойти выполнять любой, самый безрассудный его план. А про себя Мясник отметил, сколь разумным стал Антуан для своих малых лет.
Затем Антуан и Люка немного вздремнули, а потом отправились обходить квартал в поисках наемного убийцы. Во избежание обморока и головокружения от местных запахов нечистот Антуан повязал низ лица большим шейным платком.
Люка по прозвищу Мясник, ранее бывавший в квартале Дю Тампль, прозванный бульваром Порока, показывал Антуану местные достопримечательности, в частности старейший публичный дом, в котором можно было получить удовлетворение самого извращенного сексуального желания. Антуан не выказал никакого интереса или любопытства к подобного рода заведениям. Следуя за Мясником, маленький маркиз принужден был несколько раз останавливаться, ожидая, пока Люка переговорит с разными темными личностями, в избытке околачивающимися на улицах. Наконец Люка сообщил Антуану, что ему посоветовали, где можно найти одного из самых опасных убийц, выполнявшего заказы любой сложности.
– Он частенько заходит в кабачок «Лизо». Это здесь недалеко.
Найдя кабачок и войдя внутрь, Антуан, даже защищенный платком, передернулся от смердящей вони. В кабачке тушили давно несвежую и подгнившую капусту, своего рода изысканное кушанье местной аристократии. Антуан сел за угловой стол и обвел взглядом зал. Мясник же спросил у кельнера, есть ли нужный ему человек. Кельнер, отрицательно покачав головой, посоветовал подождать, так как убийца ежедневно ходит к ним обедать. Вскоре в зал вошел немного сутулый немолодой мужчина среднего роста с седыми волосами и удивительно узкими губами широкого рта. Он поздоровался с кельнером, который кивнул в сторону Мясника и Антуана. Убийца неторопливо подошел к ним, оценил спокойный пристальный взгляд ребенка и спросил, зачем его ищут. Мясник коротко объяснил суть дела. Седой подумал немного и согласился, назвав, правда, очень высокую цену.
– Вы же понимаете, что после убийства меня будет искать вся Франция, – объяснил он.

Глава вторая
ЕГО ПОРАЖЕНИЕ

Следующий месяц прошел в кропотливом сборе денег. Днем, пока Люка выбирал новую жертву, Антуан ходил на Вандомскую площадь смотреть казни. На площади стояла постоянная гильотина, которая редко когда простаивала. Всякий раз, когда к гильотине вели очередную приговоренную, сердце Антуана сжималось от мысли, что это может оказаться Анна.
В дни репрессий улюлюкающей толпе зевак представлялось ужасающее зрелище. Ежедневно, ежечасно с помощью механической обезглавливающей машины новые хозяева Парижа убивали лучших людей Франции, заливая их голубой кровью площадь во имя неведомых идеалов свободы, равенства и братства, абсолютно чуждых толпе, свистом приветствующей очередную жертву революции. Антуан с холодным презрением отодвигался, если особенно восторженный обыватель в поиске острых ощущений или же пытаясь выразить революционные устремления своей пустой и черствой душонки начинал рваться вперед, поближе к гильотине. Все это Антуан уже видел во времена интендантства его отца в Бордо. Правда, там казни совершались не механическим образом, то есть были очеловечены, если подобный эпитет применим к ужасному действу. Да и вместо благородных аристократов и непреклонных в своей вере священников на эшафот в те далекие времена всходили убийцы, насильники и воры. Как сказал находящийся в толпе философски настроенный господин: «Что бы делала революция без гильотины?»
Вечером Антуан и Люка Мясник шли к толстяку спекулянту за продуктами. Спекулянт с радостной улыбкой встречал своих постоянных клиентов, гостеприимно распахивая перед ними двери своей лавки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75