Ц Счас без пятнадцати девять! Ц сказал Анискин. Ц Пойду в колхоз Ц кру
пные делишки есть. Ты мне спать в сенках постели.
Он вытер полотенцем вспотевшее лицо, бросил полотенце на подоконник и по
шел косолапо к дверям. Шел он неторопливо, как ходил всегда, и Глафира тоже
не изменила положения Ц сидела на стуле, низко опустив голову, но, видимо
, по звуку шагов поняла, что муж уже подходит к дверям.
Ц Анискин! Ц позвала Глафира.
Ц Но.
Ц Ты бы, Анискин, взял пистолет-то! Ц очень тихо сказала Глафира.
Анискин остановился в дверях, медленно, словно собранный на тугих шарнир
ах, повернулся к жене. Думал он недолго.
Ц Не возьму! Ц махнув рукой, сказал участковый. Ц Я его убивать не собир
аюсь!

4

Без пятнадцати двенадцать луна высоко висела над деревней, лунные тени у
коротились так, что уже не шли за ногами Анискина, луна от желтизны походи
ла на кусочек недорогого янтаря, вправленного в темную ткань звездной ра
сцветки. Прохладной, светлой и легкой вызрела обычная нарымская ночь.
В темени Анискин чувствовал себя превосходно Ц не болело сердце, не ныл
и ноги, не схватывало под ложечкой сосущее чувство угасания; здоровым, бо
дрым, веселым ощущал участковый себя ночью и потому в молодой первозданн
ой свежести воспринимал все, что происходило вокруг. Хорошо светила Анис
кину луна, пела по-молодому далекая гармошка, как бы к нему тянула лунный
зигзаг Обь.
Гармошка пела волнующее: рассказывала, как собирались комсомольцы на гр
ажданскую войну, как пожал он подруге руку и глянул в девичье лицо; про неб
ольшую рану, про мгновенную смерть рассказывала гармошка, и остановился
Анискин, так как о его молодости, о нем самом пела гармошка. «Смешной я, но х
итрый! Ц подумал участковый. Ц Ведь знал, когда Генкин арест обозначить
Ц на ночь!» Помолодел от гармошки, стал даже красивым участковый уполно
моченный Анискин!
Генкин дом стоял на окраине. Висел на старой ветле засохший скворечник, в
хлеве тревожно помыкивал недавно подкастрированный бычок, сплошным зо
лотом лежала на окнах лунная печать. Двор заполняли тени Ц отбрасывал и
х журавль-колодец, маленькие кладовочки и стаечки, чуланчики и подчулан
чики. Словно сами по себе, а не от луны жили во дворе дома эти тени, серовато
-темные, словно не лунные. Анискин подошел к дому, долгим взглядом посмотр
ел на него. «Эх, Митрий, Митрий!» Ц подумал он.
Никто в деревне не знал, почему, но в скворечнике дома Дмитрия Пальцева и е
го сына Генки никогда не селились скворцы. Взволнованные, нервные птицы
прилетали с юга в родные края, в драке и спешке занимали подряд все скворе
чники в деревне, а вот скворечник пальцевского дома облетали. «Эх, Митрий,
Митрий! Ц опять тоскливо подумал Анискин. Ц Мильоны людей Советская вл
асть взяла в себя, а ты как был, Митрий, подкулачником, так им и остался!»
Участковый без скрипа открыл плотную высокую калитку, вошел во двор, вол
оча за собой серовато-черную тень без ног. Тень наискосок прошила двор, ви
льнула меж чуланчиками и сараюшками, замерла возле большого сарая. В отк
рытые двери охотно и уверенно залезал лунный свет, матово высвечивая вну
тренность. На этой матовости виделись две зеленые точки и одна белая пол
оска.
Войдя в сарай, Анискин понял, что это такое Ц две зеленые точки и одна све
тлая полоска. Оскалив белые зубы, с остекленевшими глазами сидел на пере
вернутом корыте Генка. Он держал в руке матово-тусклый пистолет, рука нел
овко согнулась, так что неизвестно было, куда направлено оружие. Когда пр
оскрипел и замер по песку Анискин, ствол пистолета повернулся к участков
ому. Повернулся и замер.
Ц Убью! Ц сказал Генка.
Обнажив зубы, Анискин нехорошо улыбнулся.
Ц Не убьешь! Ц сказал он. Ц Раз не ушел, значит, не убьешь! Ты такой же тру
с, как твой отец… Потому я решил тебя еще попытать Ц сможешь ли ты стать ч
еловеком? Нет! Я даже краешком мысли не думал, что ты уйдешь, потому и дал те
бе условие… Теперь вижу, что тебя надо отдавать под расстрел! Убийцы от на
с не уходят…
Косолапой, неторопливой походкой, шаркая задниками стоптанных сандали
й, участковый пошел на Генку. Шел прямо на зияющий зрачок пистолета, шел бо
льшой, толстый, похожий на загадочного восточного бога.


ЛУНА НАД ОБЬЮ

1

В субботу после бани кузнец Юсупов пришел к участковому уполномоченном
у Анискину. Пропарился кузнец на шесть рядов, но угольной гари отмыть, кон
ечно, не смог, потому глядел на свет божий синюшными, как у негра, глазами. Р
уки кузнеца, привыкшие к клещам и молоту, на свободе болтались, точно прив
язанные, и он их прятал за спину.
Ц Так что будь здоров, товарищ Анискин! Ц поздоровался кузнец и покашля
л. Ц Если, к примеру сказать, ветра не будет, то завтра большая жара прибеж
ит. Сегодня калил листову сталь, так шип мягкий Ц это к жаре…
Ц Каротель жру! Ц ответил Анискин. Ц Врачи приписали: мясо не ешь, рыбу
не ешь, масло не ешь… Это рази жизнь? Ц вдруг рассердился участковый и ра
чьими глазами посмотрел на кузнеца.
Солнце не то садилось, не то еще пыталось удержаться на белесом июльском
небе; никаких лучей по горизонту не бродило, так что время казалось неопр
еделенным Ц то ли три часа дня, то ли шесть вечера. Анискин посмотрел на с
олнце, на старый осокорь возле дома, время, конечно, не определил и подумал
рассерженно: «И когда это люди успевают в бани ходить!» После этого он бро
сил морковку на землю.
Они молчали, наблюдая за рыжим петухом. Тот боком-боком, словно не по делу,
подходил к огрызку морковки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17