Она словно замерла в зловещем ожидании.
Когда вернулась Мара, она передвинула скамью вместе с лежащей на ней Лилит на середину комнаты, затем села напротив меня, по другую сторону очага. Между нами теплился слабый огонек.
И что-то еще ужасное было там! Туманные тени загоготали и заплясали. Серебристое, как жук-светляк, создание выползло из их толпы, медленно пересекло глиняный пол комнаты и вползло в огонь. Мы сидели, не двигаясь. Что-то приближалось к нам.
Но прошли часы, близилась полночь, я ничего не менялось. Ночь была на редкость спокойной. Ни один звук не нарушал тишину, не было слышно ни треска поленьев в огне, ни скрипения половиц или балок. Время от времени я чувствовал, словно что-то поднимается, но где – в воздухе, в земле, в водах под землей, в моем теле или в моей душе, а может быть повсюду – я не могу сказать толком. Чувство, что я нахожусь на страшном суде, не покидало меня. Но я не боялся, так как меня перестало заботить то, что все равно придется сделать.
Внезапно я заметил, что уже полночь. Закутанная женщина встала, повернулась к скамье и медленно размотала длинные полосы ткани, которые скрывали ее лицо; повязки упали на землю, и она переступила через них. Принцесса лежала ногами к очагу; Мара подошла к ее голове и, повернувшись, встала перед ней. И тогда я увидел ее лицо. Оно было прекрасно; когда она говорила, ее лицо было бледным и печальным, полным той грусти, которой грустит душа и сердце; но не несчастным, и я понял, что оно никогда не будет несчастным. Огромные слезы текли по ее щекам; она смахнула их рукавом; выражение ее лица становилось все более и более спокойным, и вот она уже больше не плачет. Но, несмотря на то, что каждое ее движение было наполнено состраданием, она скорее казалась суровой. Мара положила свою руку на голову принцессы – на волосы, которые росли над ее лбом, наклонилась и дохнула ей на брови. Тело вздрогнуло.
– Не отвернешься ли ты от тех злых дел, которые ты делала так долго? – вежливо спросила Мара.
Принцесса не ответила. Мара задала вопрос снова, таким же мягким, призывным тоном.
Принцесса даже не показала вида, что слушает. Мара повторила свои слова в третий раз.
– Нет, – ответила принцесса, – я останусь собой, и не собираюсь становиться кем-то еще.
– Увы, теперь ты уже как раз другая, ты не похожа на себя! А в самом деле стать самой собой ты не хотела бы?
– Я буду тем, что сейчас из себя представляю.
– Если ты уже пришла в себя, отчего же ты не сделаешь того, что могло бы помочь тебе возместить потери от того несчастья, которое с тобой произошло?
– Я буду следовать тому, что говорит мне моя природа.
– Ты же ничего о ней не знаешь; природа твоя хороша, а делаешь ты злое!
– Я делаю то, что доставляет Мне удовольствие – и то, что Мне хочется:
– Ты будешь это делать так, как делает это Тень; пока это не затмит и не согнет Тебя?
– Я буду делать то, что мне хочется делать.
– Ты убила свою дочь, Лилит!
– Я убила тысячи. А она принадлежит мне, она моя собственная!
– Она никогда не была твоей, ты была чужой для нее.
– Я не была чужой, я – своя собственная, а моя дочь принадлежит мне!
– Тогда, увы, получается, твой час настал, Лилит!
– Меня это не очень заботит. Я – это я, и никто не сможет отобрать меня у меня!
– Ты не настолько личность, насколько это тебе кажется.
– Так долго, как мне будет нравиться то, что я о себе думаю, это мне будет не интересно. Мне самой достаточно того, чем я буду. Чем захочу, тем и буду сама себе казаться. Мои собственные мысли делают меня мной, то, что я думаю о себе, – это и есть я. И ничто другое меня собой не сделает!
– Но другое когда-то сделало тебя, и может заставить тебя увидеть наконец, что ты с собой сделала. Больше ты не сможешь выглядеть в собственных глазах чем-то кроме того, чем он видит тебя! И ты не сможешь больше получать удовольствие от того, что будешь о себе думать! С этой минуты ты очнешься для тех перемен, которые произойдут с тобой!
– Ни одна из них никогда не коснется меня! Я бросаю вызов той силе, которая попытается сделать так, чтобы я перестала быть свободной! Вы рабы этой силы, и я бросаю вызов вам! Не знаю, хватит ли вам сил на то, чтобы пытать меня, но вы все равно не заставите меня сделать что-то против моей воли!
– В такого рода принуждении нет смысла. Но ведь есть свет, который проникает глубже, чем воля кого бы то ни было, свет, который развеет любую тьму: и этот свет может изменить то, что ты называешь своей волей, и сделать ее по-настоящему твоей – а не Тени! Воля создающего может слиться с волей его создания и таким образом освободить его!
– Свет не проникнет в меня – я его ненавижу! Прочь, рабы!
– Я не раба, ведь я люблю этот свет и хочу остаться с тем, кто меня создал. Здесь нет рабов, кроме того несчастного создания, которое восстало против своего создателя. Кто может быть рабом больше того, кто кричит: «Я свободен! Я не могу прекратить свое жалкое существование!»
– От страха ты болтаешь глупости! Тебе кажется, что меня предали тебе – я бросаю тебе вызов! Тебе назло я сохраню себя! И то, что я для себя выбрала, тебе не изменить! Я не собираюсь быть тем, что ты обо мне думаешь – или тем, что ты сказала обо мне!
– Прости меня, но тебе все же придется страдать!
– Но я останусь свободной!
– Только тот может быть свободным, кто творит свободу; не может любить свободу тот, кто порабощает! Ты сама – раба. Каждую жизнь, каждую волю, каждое сердце, которое ты узнавала, ты пыталась поработить: ты раба каждого из тех, кого ты сделала рабом – ив таком долгу перед ними, что тебе и не понять этого! Позаботься же о собственном спасении!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96