В минуту он превратился всего лишь в пятнышко где-то вдали, у голубых горных вершин, вздымающихся к небесам. Я узнал эту страну, я был в ней множество раз, приходил в нее часто, несмотря на то, что не знал этой дороги. Много лет спустя, когда башня давно исчезла, я показал то, что мне когда-то показал сэр Апвод, одному из его потомков, и теперь, вплоть до сегодняшнего дня, я использую ваш дом, когда хочу попасть домой кратчайшим путем, увы, без вашего на то разрешения, за что я, кстати, прошу у вас прощения. И, конечно же, я должен сейчас подтвердить свое право на это, то есть проходить через ваш дом; не сквозь, от входа к выходу, а снизу – вверх!»
«То есть, вы хотите сказать, мистер Рэйвен, – сказал я, – что через мой дом вы попадаете в другой мир, пренебрегая тем, что их разделяет некое пространство?»
«То, что я прохожу сквозь него, и есть неопровержимое доказательство существования такого раздела», – ответил старый библиотекарь.
«Не уходите от ответа, мистер Рэйвен, – сказал я, – будьте добры, ответьте, вы ведь прекрасно поняли, что я имел в виду!»
«В вашем доме есть дверь, и всего лишь один шаг через нее переносит меня в мир, очень непохожий на этот».
«Лучше этого?»
«Не совсем так, но он настолько другой, что большинство его физических законов и законов мышления отличаются от здешних. А что касается морали, то, в основном, она везде одинакова».
«Вы испытываете меру моего доверия!» – сказал я.
«Может быть, вы считаете меня сумасшедшим?»
«Нет, вы не похожи на безумца.»
«Тогда – лжецом?»
«Вы не давали мне повода так о вас думать».
«Но вы мне все равно не верите?»
«Я выйду в эту дверь вместе с вами, если вам это будет угодно; я верю вам достаточно, чтобы рискнуть и попытаться».
«Все мои дети делали эту же ошибку! – прошептал он. – Ведь та же дверь, что ведет наружу, ведет и внутрь!»
Я начал думать, что он, должно быть, сумасшедший. Минуту он молчал, закрыв голову руками, локтями опираясь о стол и устремив взгляд в книги перед собой.
«Книга, – сказал он громче, – это дверь внутрь и, следовательно, она же – дверь наружу. Я вижу старого сэра Апвода, – продолжил он, закрывая глаза, – и мое сердце переполняется любовью к нему: в каком он из миров?»
«В мире вашего сердца, – ответил я, – то есть, его образ там».
«Все-таки есть по крайней мере один мир, в который не открывается дверь из вашего холла?»
«Весьма с вами согласен, но вещи того мира, их ведь нельзя иметь, хранить…»
«Подумайте еще немного, – возразил он, – когда-нибудь что-либо становилось вашей собственностью иначе, чем если бы попадало в ваш мир? Да, это несколько выше вашего понимания, но сейчас! – сейчас ведь я сказал вам больше слов и открыл больше дверей, чем вам бы взбрело в голову за множество лет!»
Он поднялся, покинул библиотеку, пересек холл и направился прямо наверх, на чердак, очевидно, будучи знаком с каждым из поворотов. Я шел за ним, изучая его спину. Его волосы были длинными, темными, прямыми и блестящими. Одежды были широкими и доставали до пят. Обувь была ему великовата.
На чердаке свет просачивался через края огромных кровельных листов и освещал места, на которых не было настила, и нам приходилось ступать с балки на балку. В центре одного из таких мест возвышалась выгородка с дверью, через которую я проследовал за мистером Рэйвеном в маленькую темную комнатку, чья кровля сужалась вверху и под наклоном проходила сквозь кровлю.
«Вот дверь, о которой я вам говорил», – сказал он, указывая на продолговатое зеркало, которое стояло на полу, напротив стены. Я встал перед ним и увидел в нем наши фигуры, неясно отраженные в его пыльной поверхности. Что-то было в нем такое, что меня обеспокоило. Оно выглядело старинным и заброшенным, но, несмотря на его довольно заурядный вид, орел с распростертыми крыльями, взгромоздившийся наверху, выглядел угрожающе.
«Как зеркало, – сказал библиотекарь, – оно несколько выцвело с годами, но это не имеет никакого значения, ведь дверью его делает свет».
«Свет? – возразил я. – Но здесь нет никакого света!»
Он не ответил мне, но потянул за маленькую цепочку на противоположной стене. Я услышал скрип, и верхушка комнатки стала медленно вращаться по кругу. Он остановился, посмотрел на свои часы и снова потянул.
«Время подходит! – сказал он, – Вот-вот пробьет полдень!»
Верхушка комнаты еще минуту или около того вращалась и скрипела. Затем он потянул за две другие цепочки, то за ту, то за эту, и вернулся к самой первой. Еще миг – и в комнатке стало значительно светлее: лучи света падали на зеркало, расположенное на противоположной стене, и в пыльном воздухе я увидел дорожку из отраженных лучей, направленных на зеркало, лежащее на полу. Но от последнего они уже никуда не отражались, мне показалось, они уходят куда-то вглубь зеркала, и нигде в комнате не было второго пятна света или зайчика.
«Куда делись лучи?» – вскричал я.
«Это я не могу сказать точно, – ответил мистер Рэйвен, – может быть, туда, откуда они пришли вначале. Но я предполагаю, что их можно было бы увидеть теми чувствами, которые в нас еще спят».
Сначала он говорил о неких связях между мыслью и материей, чувствами и качествами предметов так, что я едва мог его понять, а затем перешел к таким странным вещам, что я и вовсе перестал что-либо понимать. Он много рассказывал об ИЗМЕРЕНИЯХ, объясняя мне, что ТАМ много больше есть всякого, чем ЗДЕСЬ, некоторые из них связаны с силами, которые являются неотъемлемой частью нас самих, но о которых мы в конце концов абсолютно ничего не знаем. Сознаюсь, однако, что его слова удерживались во мне не намного крепче, чем свет, который уходил в зеркало, потому что (как я думаю) он и сам с трудом понимал то, о чем говорил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96