- А что такое синаптикон?
Она уставилась на него, не веря своим ушам. Затем выражение ее лица
сменилось восторгом.
- Вы и в самом деле не знаете? Тогда вам есть чему поучиться.
Она бросилась к своему столу, схватила что-то своими педами, и
прыгнула обратно к синтезатору. Предмет этот был небольшой черной коробкой
с ремешком и проводом, на конце которого был штекер. Она обернулась к нему
спиной и раздвинула волосы на затылке.
- Вы меня не подключите? - попросила она.
Барнум увидел среди ее волос крохотное гнездо разъема, вроде тех что
позволяют человеку подсоединяться непосредственно к компьютеру. Он вставил
штекер в гнездо, а Литавра ремешком прикрепила коробочку на шею. Та имела
явно рабочий вид и, по-видимому, была самодельной - с царапинами от
инструментов и облупившейся краской. Похоже было, что ею пользуются почти
каждый день.
- Он еще в стадии разработки, - сказала она. - Майерс - тот парень,
что изобрел его - возился с ним, добавляя новые возможности. Когда мы
добьемся, чего хотим, то выбросим ее на рынок в виде ожерелья. Схему можно
заметно уменьшить в размерах. Первый вариант соединялся с усилителем
проводами, а это сильно нарушало мой стиль игры. Но у этого есть
передатчик. Вы поймете, что я имею ввиду. Пошли, здесь не хватит места.
Она первой вышла в помещение конторы и включила стоявший у стены
усилитель.
- То, что он делает, - сказала она, встав посреди комнаты и уперев
руки в бока, - это превращает движения тела в музыку. Он измеряет
напряжения в нервных путях, усиливает их... ну, я покажу вам, что это
значит. Эта поза не дает ничего: звука нет. - Она стояла прямо, но не
напрягаясь, педы вместе, руки на поясе, голова слегка опущена.
Она подняла руку вперед, вытянув ладонь, и из громкоговорителя за
спиной раздался нарастающий по высоте звук, превратившийся в аккорд, когда
ее пальцы нащупали в воздухе невидимую ноту. Она присела, выдвинув ногу
вперед, и в аккорд вкралась мягкая басовая нота, усилившаяся, когда она
напрягла мускулы бедер. Другой рукой она добавила гармоник, затем внезапно
наклонила торс в сторону, заставив звук взорваться каскадом аккордов.
Барнум сидел прямо, волосы на его руках и спине стояли дыбом.
Литавра его не замечала. Она затерялась в мире, существовавшем чуть в
стороне от реального, мире, где танец был музыкой, а ее тело -
инструментом. Глаза ее моргали, создавая стаккато, а дыхание обеспечивало
прочную ритмическую основу тем звуковым сетям, что ткали ее руки, ноги и
пальцы.
Для Барнума и Бейли красота этого заключалась в безупречном
соответствии звуков движениям. Они подумали, что это будет лишь покушением
на новизну, что она с усилиями начнет изгибаться, принимая неестественные
позы - для того, чтобы добиться нужных звуков. Но это было не так. Каждый
фрагмент порождал следующий. Она импровизировала и музыку и танец, но
подчинялись они лишь собственным правилам.
Когда, наконец, она остановилась отдохнуть, балансируя на кончиках
педов, и позволив звуку растаять, превратившись в ничто, Барнум почти
превратился в статую. Его удивил звук аплодисментов. Он понял, что руки
были его собственные, но управлял ими не он. Это был Бейли. А Бейли
н_и_к_о_г_д_а_ не завладевал контролем над моторикой.
Им нужны были все подробности. Бейли настолько потрясла новая форма
искусства, и так охватило нетерпение задавать вопросы, что он едва не
попросил Барнума ненадолго уступить ему право управлять голосовыми
связками.
Литавру такой энтузиазм удивил. Она была горячим сторонником
синаптикона, но больших успехов в своих попытках распространить его не
достигла. Он имел свои ограничения, и рассматривали его как интересную, но
временную моду.
- Какие ограничения? - спросил Бейли, а Барнум произнес вопрос вслух.
- В сущности, для полного воплощения возможностей ему необходима
невесомость. Когда есть тяготение, даже такое как на Янусе, имеются
остаточные тона, которые не устранить. Вы, конечно же, этого не заметили,
но я не могла в таких условиях использовать многие из вариаций.
Барнум понял кое-что сразу.
- Тогда мне надо поставить такой же себе. Чтобы можно было играть на
нем, пролетая в Кольце.
Литавра стряхнула с лица прядь волос. От четвертьчасовых усилий она
покрылась потом, а лицо ее раскраснелось. Барнума настолько захватила
гармония этого простого движения, что он едва не упустил ответ. А
синаптикон был выключен.
- Может быть, вам следует это сделать. Но на вашем месте я бы не
спешила.
Барнум собирался спросить, почему, но она быстро продолжила:
- Это еще не настоящий музыкальный инструмент, но мы работаем над
ним, улучшая с каждым днем. Отчасти проблема в том, что для управления им
требуется специальное обучение - чтобы он издавал нечто большее, чем белый
шум. Когда я рассказывала, как он работает, это была не совсем правда.
- А в чем?
- Ну, я сказала, что он измеряет напряжения в нервах и переводит в
звук. А где находится большая часть нервной ткани?
Тут Барнум понял.
- В мозгу.
- Верно. Так что здесь настроение даже более важно, чем в остальной
музыке. В когда-нибудь имели дело с устройством, управляемым
альфа-ритмами? Прислушиваясь к звуковому тону, вы можете управлять
некоторыми функциями организма. Для этого нужна практика. Мозг
обеспечивает диапазон тонов синаптикона и управляет всей композицией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13