Вскочив на лошадей, они поскакали по простиравшейся на много миль плантации. Фэрмонт показывал гостю хижины рабов, конюшни, больницу, контору, кузницу, сахарный завод и огромные поля сахарного тростника. Встав в стременах, Эдвин Фэрмонт указал на юг.
— Это строение, которое вы видите вдали, старая невольничья церковь. Ею не пользуются уже много лет. Как-то давно река разлилась и затопила «Ривербенд». Церковь покосилась, и сейчас в ней небезопасно. Никто туда теперь не ходит.
Хилтон кивнул и решил осмотреть другие строения. Многие из них стояли пустыми. Эдвин, казалось, прочитал мысли Хилтона и печально произнес:
— «Ривербенд» не всегда был таким. Дело в том, мистер Кортин, что мое здоровье пошатнулось, и я… я пришел к заключению, что мне надо расстаться с «Ривербендом». Я хороший адвокат и подумываю возобновить практику. Пусть мое место займет кто-нибудь помоложе.
— Мне кажется, управлять огромной сахарной плантацией не так-то легко, — заметил Хилтон.
— У вас есть хоть малейшее представление, сколько нужно денег, чтобы управлять такой плантацией? — спросил Эдвин. — Для этого нужны бездна слуг и кредит в десятки тысяч долларов. — Он тяжело вздохнул. — Были времена, мистер Кортин, когда… когда… — Голос Эдвина дрогнул, и он замолчал.
Хилтон почувствовал глубокое сострадание к этому человеку и пожалел, что уже принял решение не покупать «Ривербенд». Ему было бы интересно узнать, что стало причиной разорения мистера Фэрмонта.
Вернувшись в особняк, хозяин повел Хилтона на галерею. Они расположились в уютных плетеных креслах, и Эдвин, глотнув бренди, сказал:
— Я готов показать вам остальную часть дома. — Он помолчал. — Хотя… боюсь, некоторые комнаты…
— В этом нет необходимости, — прервал его Хилтон. — С меня достаточно того, что я видел.
Круглое лицо Эдвина расплылось в широкой улыбке.
— Здесь прекрасно, правда?
— Просто дух захватывает, сэр. — Хилтон осушил бокал. — Я ни черта не понимаю в управлении сахарной плантацией, мистер Фэрмонт. Фактически я плохо разбираюсь как в хлопковых, так и в сахарных плантациях.
— Но вы же выросли на процветающей хлопковой плантации, сынок. Определенно вы должны…
— Возможно, но я мало обращал внимания — никакого, как говорит мой отец, — на управление плантацией. Когда мне исполнилось семнадцать, я уехал в Уэст-Пойнт, когда вернулся в Мобил, обнаружил, что это уже не мой дом.
— Боюсь, что не понимаю вас.
— Отец вышвырнул меня из дома. С тех пор я скитаюсь по гостиницам.
— Но… но… тогда как же с вашим предложением? Вы заставили меня поверить…
— У меня есть деньги, мистер Фэрмонт. Достаточно, чтобы купить «Ривербенд», но я заработал их не на хлопковой плантации.
— Вы игрок? — удивился мистер Фэрмонт.
Хилтон холодно посмотрел на него.
— Прости, сынок, забудь, что я сказал. Сколько вам лет, Хилтон?
— Недавно исполнилось двадцать три.
— Жена, дети?
— К счастью, нет, — ответил Хилтон.
— Тогда вам будет скучно одному в «Ривербенде». Мы находимся далеко от Нового Орлеана.
— Дальше, чем я ожидал, сэр.
— Значит, вы не собираетесь покупать «Ривербенд»? Я правильно вас понял?
— К сожалению, сэр. — Хилтон встал с кресла.
Эдвин тоже поднялся.
— Вы останетесь на обед?
— Мне бы хотелось… — Хилтон протянул руку мистеру Фэрмонту, — но я должен вернуться в город. Вы были гостеприимным хозяином. Я уверен, что вам удастся найти покупателя. Куда вы планируете уехать, когда продадите плантацию?
— Полагаю, в ваш родной город. Миссис Фэрмонт выразила желание обосноваться в Мобиле, и я ее понимаю. Это тихий, приятный городок.
— Это так, сэр. Для меня даже слишком тихий. — Хилтон рассмеялся. — Найдите меня, когда приедете.
— Обязательно. — Эдвин проводил гостя до кареты и откланялся.
На пристани Хилтон встретил странного человека с холодными глазами, сошедшего с парохода, и кивнул ему, но человек с острым, словно у хорька, лицом проигнорировал его приветствие. Натянув на глаза черную шляпу, незнакомец, одетый в черное, прошмыгнул мимо Хилтона. Он был высоким, худым, и от него исходила неясная угроза. В правой руке он держал трость эбенового дерева с набалдашником в виде головы Горгоны, сделанной из чистого золота. Походка у него была какой-то странной, скользящей.
Хилтон поднялся на палубу и оглянулся. Человек в черном усаживался в карету Фэрмонтов. Прищурившись, Хилтон смотрел на незнакомца и думал о причине его приезда в «Ривербенд».
* * *
Эдвин Фэрмонт сидел в своем кабинете и думал о молодом Кортине. Он был его последним шансом, его последней надеждой спасти «Ривербенд» от цепких рук шантажиста Хайда Рэнкина. Ничто теперь не сможет остановить Рэнкина. Ничто.
Эдвин оглядел свой любимый кабинет, где провел столько счастливых часов. Его красавица жена и очаровательная дочка улыбались ему с портрета над камином. Через распахнутые высокие двери в комнату залетал легкий ветерок. Вдоль стен располагались стеллажи с бесценными книгами, а рядом, у окна, стояла удобная тахта, где он любил вздремнуть после обеда.
Эдвин продолжал предаваться воспоминаниям, пока их не прервал его преданный слуга Делсон, тихонько войдя в кабинет. Он объявил, что к хозяину пришел с визитом джентльмен. У Эдвина заболело сердце.
— Впусти его, — сказал он слуге, вставая с кресла.
В кабинет неслышно проскользнул Хайд Рэнкин. Прислонив эбеновую трость к столу Эдвина Фэрмонта, он торжественно протянул ему банковский чек.
— Меня привело сюда дело. — Его тонкие губы растянулись в кривой усмешке. — Уверен, вы хотите, чтобы я как можно скорее убрался отсюда, дабы не смущать своим присутствием ваших очаровательных жену и дочь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86