Его глаза с одобрением отметили положительные перемены в девушке: изумительно идущее ей платье из белого муслина с вышитыми на нем цветами, красиво зачесанные наверх волосы.
— Должен заметить, что вы превратились в настоящую красавицу! — не смог не восхититься он. Наступила ее очередь краснеть:
— Буду не менее откровенна, чем вы, Кристофер. В этом повинна только Эвелин.
Эвелин тут же решительно замотала головой:
— Не смейте принижать собственных достижений, Кесси! Я всего лишь советую, все остальное — ваши заслуги!
Кристофер довольно засмеялся:
— Сразу две застенчивые женщины! Да это невиданная вещь, награда из наград, выше всяких похвал! Очевидно, вы обе достигли великолепных результатов, потрудились на славу. Я в восторге!
Эвелин расцвела, но очень скоро ее улыбка увяла.
— К сожалению, — вздохнула она, — возникли два маленьких, но весьма существенных затруднения. У нас пока еще не было времени, чтобы серьезно заняться уроками верховой езды. И хотя мы и выучили все основные па большинства танцев, было бы гораздо разумнее заполучить в качестве партнера для Кесси джентльмена, тогда бы все пошло как по маслу!
Кристофер торжественно поклонился двум красавицам:
— Что ж, думаю, вам повезло, что я остановился в деревенской гостинице, ибо я полностью к вашим услугам. Буду лишь счастлив оказаться полезным.
Несколько следующих недель эта троица стала неразлучной. Каждое утро они проводили или в саду, или в гостиной. После обеда отправлялись в музыкальную комнату, где Эвелин и Кристофер успешно обучали Кесси танцевать. Вечерами выезжали на верховую прогулку по поместью. Кесси так и подмывало спросить Кристофера, видел ли он Габриэля. Этот вопрос висел у нее на кончике языка, и все же она так и не набралась смелости задать его.
Судя по всему, Габриэль намеревался навсегда остаться в Лондоне. И Кесси не знала, как ей реагировать на это: то ли обижаться, то ли испытывать облегчение. Герцог, слава Богу, тоже уехал по делам в Лондон на несколько дней. А Кристофер и Эвелин были такими славными и дружелюбными, что Кесси искренне наслаждалась их обществом. Она с нетерпением ожидала каждого урока верховой езды, хотя прошло немало времени, прежде чем она почувствовала себя уютно в седле.
Наибольшую радость ей доставляли уроки танцев. Здесь она преображалась и расцветала. Под умелым руководством Эвелин и Кристофера она уже недурно овладела менуэтом и контрдансом. В тот памятный солнечный день они как раз разучивали самый скандальный танец года — вальс. Сначала Эвелин лишь напевала мелодию, показывая новые па, затем села за фортепьяно, чтобы наиграть мотив, а Кристофер кружился под ее аккомпанемент. Кесси была очарована зажигательной музыкой и начала умолять, чтобы и ей позволили на практике усвоить весь рисунок танца. Очень скоро она уловила ритм и с упоением начала повторять движения вместе с Кристофером. Кружась в такт музыке и выдвигая ногу вперед, она с упоением кружилась, чувствуя необыкновенную окрыленность. Никогда еще не ощущала она себя так беззаботно, так радостно, что могла позабыть обо всем на свете, даже о своем скрывшемся с ее глаз супруге… Она смеялась, и все плыло перед ее глазами. Внезапно музыка кончилась, и они остановились. Все еще счастливо хохоча, она склонилась в реверансе, затем грациозно выпрямилась…
На нее сыпались молнии из серых удивленных глаз.
Кристофер первым отреагировал на появление хозяина дома, хотя позже и проклинал себя за необдуманное и неуместное приветствие:
— Габриэль! Я слышал, что ты все еще в Лондоне? Что привело тебя в Фарли?
Ухмылка Габриэля не скрывала его неудовольствия:
— Могу лишь переадресовать тебе тот же вопрос, приятель. Но кажется, ответ на него очевиден.
Его взгляд скользнул по Кесси, затем снова вернулся к другу.
Пока он еще ни слова не сказал самой Кесси. Это было хлестче любой пощечины. Она почувствовала себя, как ребенок, которого поймали на чем-то нехорошем и теперь он ждет наказания розгами.
Было очевидно, что Габриэль в бешенстве. Он полагал, что сплавил свою женушку в деревню, и теперь все — можно забыть о ней. Но она почему-то не уходила из памяти, прокравшись в его мысли и заполонив их до такой степени, что он вынужден был вернуться в Фарли. Однако он совершенно не ожидал найти свою жену в объятиях чужого мужчины, тем более этого мужчины — своего лучшего друга!
И его жена уже не была той жалкой особой, какую он оставил здесь, в Шарли. Если бы он сейчас случайно встретил ее на улице, то не сразу бы и узнал. А вот дерзкий вызов в этих прекрасных золотых глазах был ему хорошо знаком.
Леди Эвелин тенью скользнула к Кристоферу и встала рядом с ним. Габриэль приветствовал ее легким поклоном.
— Леди Эвелин, — протянул он, — очень приятно видеть вас! А теперь, если вы, конечно, не возражаете, я хотел бы забрать свою жену. Надеюсь, вы извините меня. Я слишком долго был лишен ее очаровательного общества и успел соскучиться.
— Конечно! — весело ответила ему Эвелин и повернулась к Кристоферу: — Не могу ли я заинтересовать вас ранним ужином, сэр? Открою вам тайну: наша повариха печет самые лучшие в графстве пироги с голубятиной.
— Замечательная идея, леди Эвелин, — поддержал ее Кристофер. Взгляд его был так же холоден, как и у Габриэля. — Не стоит провожать нас, старина. Мы и сами отлично знаем дорогу.
Как только они вышли, Кесси резко повернулась к мужу лицом. Спина ее даже заболела от напряжения:
— Это было до неприличия грубо!
— Да ну? — Он презрительно выпятил губу. — Да что ты можешь знать о грубости и приличиях?
— Очевидно, намного больше вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104