Вторник. Двенадцатое сентября. День рождения Мерри.
Джеффри думал поздравить девочку и извиниться перед ней за то, что его нет с ними. Намеревался сказать, что ему очень хотелось увидеть их выступление на манеже, да и вообще видеть ее каждый день.
Наконец его звонок дошел по кабелю, проложенному по дну океана, до Саутгемптона, и он услышал такие знакомые домашние гудки в трубке. Больше тридцати лет эти гудки соединяли Джеффри с любящим голосом.
«Господи, пусть она говорит со мной с любовью!»
Сколько раз звонил он Джулии, буквально только чтобы сказать: «Привет, Джули, я люблю тебя»! Сколько раз слышал радость в ее голосе и тихий ответ: «Я тоже люблю тебя, Джеффри»!
Как это было замечательно! Он найдет способ вернуть их любовь, непременно найдет!
– Алло?
Ее голос был нежным, но таким далеким.
– Это я. Как ты?
– Хорошо.
– Джули, нам надо поговорить. – Он сказал «нам», хотя на самом деле это ему до отчаяния хотелось поговорить с ней, услышать ее мелодичный голос. Как она была нужна ему! Как ему было нужно любить ее! Как хотелось вновь увидеть смех и любовь в лавандовых глазах! – Я буду дома в субботу.
– Думаю, нам не о чем говорить, Джеффри.
– Не о чем? – переспросил Джеффри.
Почему – не о чем? «Ты хочешь сказать, что мы можем просто по-прежнему любить друг друга? Или считаешь, дорогая, что нам вообще не стоит разговаривать? Разве не нужно нам показать друг другу свои раны и постараться излечить их?» Ему будет больно слышать про тайную любовь Джулии, но еще больнее потерять ее.
«Я никогда не любила тебя, Джеффри». Эти слова причинили бы ему самую острую боль. Но Джулия не скажет их, потому что она любила его. Их любовь не была иллюзией.
– Не о чем, – эхом отозвалась Джулия.
– Но, дорогая, я думаю, мы многое можем поведать друг другу.
– Нет, Джеффри. – «У меня не хватит сил выслушать твое извиняющееся «прощай». – Все кончено.
Джулию было едва слышно, но Джеффри все же уловил необычные нотки в ее голосе. Словно она прощалась с ним.
– Что кончено, Джули?
Джеффри затаил дыхание и хотел было повторить свой вопрос, потому что молчание слишком затянулось. И вот она заговорила, или страшные для него слова просто долетели наконец от нее к нему через океан.
– Наш брак.
– Наш брак? Но почему, Джулия?
– Ты знаешь почему, Джеффри.
– Скажи мне. – Как скоро забыл он уроки Дайаны! Как быстро улетучились из памяти мудрые слова: «Подумай о себе!» Он захотел, чтобы ему стало еще больнее! Он ждал, чтобы Джулия произнесла те самые страшные слова: «Я никогда не любила тебя, Джеффри». – Скажи мне!
Зачем он так? – спрашивала себя Джулия. Он проверял ее, хотел выяснить, известно ли ей о его новой любви? Почему он не испытал облегчения от того, что она просто отпускает его? Или его все еще, пусть немного, терзали сомнения, не давали принять окончательного решения?
– Джулия!
– Потому что у тебя есть кто-то другой, – прошептала она наконец, едва сдерживая слезы. Джулии удавалось держать себя в руках, пока перед ее внутренним взором стояли Джеффри с Дайаной, обнимавшиеся в Гайд-парке. Она чувствовала, что еще немного – и мужество покинет ее, поэтому быстро договорила: – Так ты приедешь в субботу, чтобы забрать свои вещи? Лучше, чтобы нас при этом не было дома, так что если ты скажешь мне, когда…
– Мне ничего не надо. – «Кроме того, что я не могу получить». В Бельведере находились настоящие сокровища, но к их числу не принадлежали ни женщина, ни маленькая девочка.
Они надолго замолчали, потом телефонная связь оборвалась.
Никто из них так и не узнал, то ли кто-то, не выдержав, первым повесил трубку, то ли линия, почувствовав в наступившем молчании неладное, сослужила им службу, разъединив абонентов.
Ощутив страшную пустоту в душе, Джеффри вспомнил, зачем звонил Джулии – для того, чтобы найти способ вернуть свою любовь и поздравить Мерри с днем рождения. Он не сделал ни того ни другого и никогда больше не сделает…
Едва увидев Джеффри с Дайаной, Джулия поняла, что их браку конец. Целых два дня она готовилась к этому звонку, придумывала, что ему сказать. При этом ее сердце словно окаменело.
Однако она не была готова к нежности в его голосе, к непонятной грусти – ведь это он нашел себе новую любовь!
Только через полчаса после звонка Джулия заставила себя пошевелиться. Надо было идти в конюшню – девочки уже были там – смотреть конное шоу. Пережить торжественный обед в Сомерсете, а потом прожить жизнь, окружив любовью свою драгоценную дочь и пытаясь придать хоть какое-то правдоподобие всей этой лжи. «Папочка любит тебя, дорогая. Просто он так занят. У него очень важная работа».
Волшебные сказки! Так напоминающие те, что Джулия придумывала себе, чтобы окрасить свое одинокое детство. Они помогали ей меньше переживать отсутствие родительской любви. И Джулия заполнила жизнь Мерри, ее сердце, ее надежды подобными глупыми фантазиями. А теперь многие годы ей придется потратить на то, чтобы тактично и осторожно объяснить Мерри, что она ошибалась. Это была ее вина, а не вина Мерри или Джеффри, ее вина в том, что она пыталась удержать свою любовь.
Джеффри невидящим взором смотрел на свое обручальное кольцо, сделанное на переплетенных между собой и навеки сплавленных вместе огнем полосок белого и желтого золота. Теперь сверкающее кольцо стало символом того, что он потерял.
«Как только ты наденешь кольцо мне на палец, я никогда не захочу снять его», – говорили они друг другу накануне свадьбы.
Джеффри и не снимал кольца, не хотел он его снимать и сейчас. Но это надо было сделать. Больнее будет видеть его на своей руке, чем думать о том, что оно прежде было там.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116