, священные книги, попадавшиеся ему, заворачивался в цельные горячие шкуры, заживо содранные с животных! Ничего не получалось. Еще одна страшная подробность для полноты картины: ради излечения он принимал даже ванны из человеческой крови!— И вас это не пугает?— Пугает… Однако наша свобода в конечном счете зависит от исцеления работорговца.— Вы хотели бы, чтобы я взялся за лечение?— Безусловно.— Сделаю все возможное, ведь пребывание в обществе антропофагов еще хуже.— Есть шанс убраться отсюда. В конце концов, Ибрагим — мусульманин, а мусульмане, дав слово, верны ему. Да и мы можем поклясться, что найдем лекарство. Он же пообещает что угодно. Но каким бы мошенником он ни был, в душе его, возможно, живет заповедь африканцев: «Признательность — добродетель черных».— Видимо, мало облегчить страдания, надо вылечить его?— Бесспорно.— Легко сказать! Черта ли я сделаю, если у меня нет даже мази на два су?— Доктор, вы нашли способ оставаться худым… и, конечно, знаете массу других удивительных вещей. Итак, покопайтесь в своей памяти.— Э! Разрази меня гром! Придется постараться!— Значит, могу пообещать исцеление от вашего имени?— Черт побери, обещайте! Но тогда мне нужно срочно осмотреть больного.Ламперьер и Андре подошли к работорговцу.— Это и есть «табиб»? Табиб — лекарь, врач.

— торговец у Андре по-арабски, указывая на доктора.— Он самый.— И что же табиб говорит?— Исцеление в руках Аллаха.— Это верно.— Надежда есть, если будешь делать все, что скажет табиб.— Буду слушаться… если этого захочет Аллах.— Но ты должен будешь освободить нас и перевезти туда, где живут европейцы.Глаза африканца налились кровью. Он резко подскочил и, перебивая молодого человека, буквально зарычал:— Христианская собака, ты еще осмеливаешься ставить мне условия! Разве вы не мои рабы?.. Я же вас троих купил… Будете делать, что я прикажу.— Никогда! — Андре и отважно устремил взор на собеседника. — От угроз ты становишься жалким, вопишь, как старуха. А ведь мы — мужчины.Ибрагим оскалил зубы, как тигр перед прыжком, и поднял револьвер…Андре и глазом не моргнул. Медленно приблизившись к абиссинцу, он отвел от своей груди руку с оружием и, пристально глядя на злодея, произнес:— Выбирай! Пока есть время…— Ну, ладно, ладно…— покорно пробормотал тот.— Тогда пошли.Доктор, безмолвно наблюдая происходящее, решил окружить медицинский осмотр неким ореолом Ореол — здесь: обстановка особого поклонения вокруг определенного лица.

торжественности. Это произведет должное впечатление на этих наивных и свирепых детей экватора, и престиж Престиж — авторитет, влияние, уважение.

белого человека не пострадает.Поблизости лежали тюки с товарами, окруженные стражей, которая умеряла любопытство туземцев племени осиеба, а также препятствовала осуществлению на практике весьма распространенного в Африке арифметического действия, а именно, вычитания.Доктор расставил кольцом эскорт работорговца и подал знак барабанщикам выбивать монотонную дробь. В середину круга воткнули штандарт Штандарт — знамя, флаг.

с полумесяцем, по одну сторону встал больной, а по другую — Андре, который громко приказал абиссинцам не оборачиваться и не смотреть на происходящее, иначе их предводитель умрет.— Ну, давай, — по-свойски обратился к больному доктор, — сними одежду.Тот хотел призвать на помощь одного из чернокожих.— Нет, только сам, — сурово произнес «табиб».Больной повиновался и тотчас же разделся догола. Состояние больного было удручающим. Повсюду — опухоли величиной с кулак, готовые вот-вот лопнуть. Кожа на животе и на груди, местами изъязвленная и потрескавшаяся, едва прикрывала живую плоть.Фрике, уютно устроившись на слоне, наблюдал за происходящим и с трудом сохранял бесстрастность, а поглядеть ему было на что.Осмотр продолжался долго. Доктор то тер пациента, то мял, то вертел из стороны в сторону, то всюду ощупывал, а тот время от времени издавал звуки, напоминавшие рычание дикого зверя. Искаженное от боли лицо заливал пот. Глаза вылезали из орбит, руки дрожали.Опытный врач не произнес во время осмотра ни слова. Наконец он отступил на шаг, быстро окинул взглядом больного и кивнул головой: осмотр окончен.Пациент же стоял изнуренный, задыхающийся, с отвисшей челюстью…— Готово, — наконец проговорил доктор.Андре перевел на арабский и подал знак четырем неграм, те тут же подхватили окаменевшего Ибрагима.Круг разомкнулся.Торговца рабами отнесли в хижину, туда же отвели троих европейцев, и двери тотчас же затворились.— Ну, как? — спросил молодой человек хирурга.— Друг мой, — ответил доктор, — случай тяжелый. Но я самым тщательным образом осмотрел его, чтобы убедиться в необходимости операции. Я проведу ее прямо сегодня.— Только бы ваша уверенность оправдалась! Кстати, вы не боитесь, что бедняга этой операции не выдержит?— Да что вы! Смею вас заверить, через восемь дней он будет сиять, как начищенный сапог, и веселиться, как молодая обезьянка.— А когда вы им займетесь?— Немедленно. Но сначала возьмем с него клятву. Ибрагим медленно подошел. Андре подал ему калебас Калебас — сосуд из плода калебасового дерева или тыквы дляхранения напитков.

, наполненный сортовым пивом, тот жадно выпил. Все вышли из хижины. Принесение клятвы не заняло много времени. Абиссинец жил, как отъявленный нечестивец, но одновременно был правоверным мусульманином. И веровал искренне.Ближайший помощник Ибрагима подал Коран, служивший, наряду со штандартом с изображением полумесяца, своего рода «талисманом» Талисман — предмет, который по суеверным представлениям ипонятиям приносит счастье, удачу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128