Ночь я провел без сна. Жюлия тоже. Наши комнаты были рядом, и я всю ночь слышал, как скрипела ее кровать. Слышал я и поскрипывание половиц в коридоре. Кто-то подслушивал — то ли Аньес, то ли Элен…Наутро я застал сестер в столовой. Увидев меня, они замолчали, вскоре Аньес вышла.— Бернар, — прошептала Элен, — я добилась от Аньес обещания никого не принимать в течение этих пяти дней. Надеюсь, вы ничего не сказали Жюлии?— Ничего.— Благодарю. Тем лучше… Мне кажется, вы не очень приветливы с ней.— К сожалению, я вижу ее такой, какова она на самом деле.— Конечно, если бы вам пришлось с ней жить! Но потерпеть пять дней!… Ну же, Бернар, небольшое усилие. Вы постоянно выглядите унылым, натянутым, обеспокоенным.— Извините, я столько всего пережил… Я еще не окончательно оправился от плена, в этом все дело.— Только ли в этом?.. Нет ли еще чего?— Нет, Элен, уверяю вас…— Порой у меня возникает ощущение, что вы не торопитесь… жениться на мне.— Не то, Элен, совсем не то. Просто мы не одни. У вас Аньес. У меня Жюлия… Все не так просто.Элен, несомненно пораженная необычностью этой ситуации, задумалась, затем сказала:— В денежном отношении вы независимы от Жюлии?— Полностью. Все, чем я владею, заработано мною.— У нее есть на что жить, не рассчитывая на вашу помощь?— Я никогда ей не помогал.— Если мы уедем… поселимся… далеко… будет ли она держаться за вас? Вы понимаете, о чем я… По-моему, она очень привязана к вам.Настал мой черед призадуматься. Выпустит ли меня Жюлия?.. А Аньес?.. Откажется ли от меня она?.. Будущее представлялось мне огромной черной стеной.— Я не могу вам ответить, — признался я.— Т-с-с, кто-то идет! Вошла Жюлия, протянула руку Элен и, нагнувшись ко мне, поцеловала меня.— Доброе утро, мой маленький Бернар. Все в порядке?Она гладила меня по волосам, по щеке. Я был ее братом, потерянным и вновь обретенным с помощью чуда. Подобные проявления чувств выглядят совершенно нормальными. Только не для меня! Я недовольно и опасливо отстранился. В этих нежностях было нечто чудовищное и зловещее. Господи! Все эти женщины, упорно пытающиеся удержать меня в шкуре Бернара… Если, на свою беду, я перестану анализировать их ухищрения, кончится тем, что я поддамся внушению. Потеряю чувство своего подлинного «я». Притворяться сразу на три фронта! Это становится мне не по силам.— Забыла рассказать тебе, — завела разговор Жюлия, — дочка Полаков умерла. У бедняжки было воспаление легких. Помнишь, ты так любил играть с ней.— Да, — тихо отвечал я, — помню. Очень печально. А что стало с Андре Лубером? Жюлия удивленно взглянула на меня.— Я часто думаю о нем, — продолжал я. — Мы играли в мяч — он, Марсель Биб и я.Жюлия не могла знать, что в течение нескольких лет я был доверенным лицом Бернара. Эти походя брошенные мной имена смущали ее. Мы, как дуэлянты, что по ничтожным мелочам оценивают силы противника, ловили взгляд друг друга.— Марсель уехал, обосновался в Тюле, — ответила Жюлия и улыбнулась специально для меня; я понял, что она меня ненавидит.— Оставляю вас с вашими воспоминаниями, — сказала Элен, поднимаясь из-за стола. — Мне нужно выйти за покупками.Она, должно быть, была в восторге от того, что присутствие Жюлии помешает мне встретиться с Аньес с глазу на глаз.— Нет, нет, — воскликнула Жюлия. — Я хочу вам помочь. Одеваюсь и иду с вами.— Останьтесь лучше с братом!Но от Жюлии не так-то просто было отделаться. Впервые мне стало чуточку повеселее. Однако я не отказался от мысли вызвать ее на объяснение. Чем дальше, тем больше увязала Жюлия в ситуации, аналогичной моей. Ей становилось все сложнее вывести меня на чистую воду, не выставив себя при этом в неприглядной роли комедиантки. Зря я переволновался. Так мне по крайней мере казалось в ту минуту.Я проводил их до лестничной площадки, подождал, пока они спустятся вниз. Элен в бешенстве натягивала перчатки. Выйти на улицу с этой безвкусно одетой женщиной, похожей на служанку!… Я бесшумно закрыл дверь и постучал к Аньес. Она ждала меня.— Бернар!Нам не дано было в полной мере насытиться друг другом. Неужто мы и вправду любили? Нет, скорее всего, мы любили нависшую над нами угрозу, которая, держа нас в нервном напряжении, доставляла немыслимо острые ощущения. Даже забываясь в наслаждении, мы оставались чужими — она со своими призраками, я со своей тайной. Сколько бы ни сжимали мы друг друга в объятиях, мы все равно не спускали друг с друга глаз, и недоверие заменяло нам нежность. Пережив неповторимые мгновения, мы лежали с закрытыми глазами, опустошенные, не в состоянии ни о чем думать, с ощущением, что нас вместе выбросило на берег какой-то запретной страны. Приходя в себя, мы с трудом узнавали свои голоса.— Бернар, она приехала.— Да.— Вокруг нее красный ореол… Это плохая женщина.— Да… А что еще ты видишь?— Пока больше ничего… Она ненавидит тебя. Нас всех.— Молчи. Не думай больше о ней.Аньес уставилась в потолок. Ресницы ее подрагивали. Она ушла в себя. Меня страшили видения, которые она, казалось, разглядывает на пожелтевшей и потрескавшейся штукатурке. Я потянулся к ее губам. Только любовь могла отвлечь ее, отогнать навязчивые мысли, которые были заодно и моими.— Как она похожа на твоего друга Жерве, — прошептала она.— Молчи!Я так сильно прижал ее к себе, что чуть не задушил. Возможно, именно этого я и желал. Она мягко отстранила меня.— Бернар, ответь мне честно. Ты любишь Элен?— Это намного сложнее.— Тогда так, любишь ли ты ее больше, чем меня?— Больше, чем тебя?.. Не знаю. Это совсем другое.— Смог бы ты жить со мной? Я бессильно закрыл глаза.— Думаю, я ни с кем не могу жить.— Однако решился жениться на ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46