Ну и тяжелый он у вас, этот чертов чемодан!Мы шли по набережной Соны. В лицо нам ударил моросящий дождь, словно сама ночь дохнула на нас.— К чему было ломать комедию? — спросил я.— Чтобы посмотреть, что вы за человек. Чтобы понять, можем ли мы договориться.— Договориться о чем?— Мой дядя Шарль умер. Мы были в ссоре. Он оставил Бернару все свое состояние.— Ну и что?— Не понимаете?.. Речь идет о наследстве в двадцать миллионов. Я поставил чемодан на землю.— Выходит, я… Ну, то есть Бернар — единственный наследник? А вам ничего?— Ничего. В случае смерти Бернара капитал должен быть вложен в дядино предприятие.Я немного отдышался, платком утер лоб и шею. Ночь обволакивала нас, сближала, как двух сообщников. Лицо Жюлии белело рядом со мной меловым пятном. Голос ее был на удивление живым.— Мне ничего, — повторила она с надрывом.— Вот, значит, что, — прошептал я. — В сущности, смерть Бернара вас устраивает. Мы могли бы поделиться?— Ну разумеется!— По десять миллионов! — произнес я, не очень ясно отдавая себе отчет в том, что со мной происходит.— Нет, — поправила Жюлия, — пять… И я не мешаю вам жениться на Элен.— А если я откажусь от наследства?— Это лучший способ возбудить подозрения.— Предположим! Но потом вы ничего больше от меня не потребуете?— За кого вы меня принимаете?Она подстраивает мне какую-то ловушку. Наверняка. Не может же быть все так просто.— Каким образом я смог бы выполнить необходимые формальности? Нотариус, наверное, знал Бернара?— Нет. Он в Абиджане [ Столица и главный порт республики Кот-д'Ивуар (с 1960 г.). В описываемое время столица одноименной французской колонии.

]. Я узнавала. Вам достаточно иметь двух свидетелей; найдете их среди окружения Элен. Никаких сложностей.Мне потребовалось бы время, много времени, и прежде всего полное спокойствие, чтобы изучить ситуацию со всех сторон. Я же был способен думать лишь об одном: «Ты свободен… ты богат… ты свободен…», не испытывая, впрочем, при этом чрезмерной радости. Где-то далеко, на краю города, раздался паровозный свисток.— Согласны? — спросила Жюлия.— Вынужден согласиться. Если я этого не сделаю, вы меня выдадите, так ведь?Она воздержалась от ответа, но оба мы его знали. Она ведь тоже понимала, что в эту минуту находится в моей власти. Кроме нас, на этой продуваемой ветром набережной никого не было, темнота скрадывала мои движения. Поддайся я алчности, и Жюлии конец. С самого начала она испытывала ужас перед этой минутой и, как могла, отдаляла ее.— Я могу вам верить? — вновь спросил я.— Мое слово против вашего. Вы утверждаете, что не убивали Бернара, и я вам верю. Стало быть…Мы подходили к Верденскому бульвару. Нас обогнали два велосипедиста. Колокола зазвонили к заутрене, я почувствовал, что Жюлия перестает бояться. Она приблизилась ко мне и зашептала:— Я не желаю вам зла. Мне казалось, ваши записки — уловка. Я видела, как вы кружите вокруг меня. И вид у вас был такой злой…— Мы могли бы выйти объясниться…— Неужели вы не почувствовали, что эти женщины буквально шпионят за вами? Они сходят по вас с ума. Особенно Аньес. Мне случалось сомневаться, верит ли она в то, что я ваша сестра. Достаточно сказать, что именно она написала мне о возвращении Бернара и подсказала сослаться на служащего мэрии. Она наверняка рассчитывала, что вы растеряетесь. Берегитесь этой…В этот момент с бульвара донеслись два четких револьверных выстрела. Я поставил чемодан на землю.— Что это? — спросила Жюлия.Застучала автоматная очередь. Колокольный звон продолжался. Затем со стороны набережной послышался нарастающий топот ног. Кто-то выскочил из-за поворота и повернул прямо к нам.— Спасайтесь, черт вас побери! — прорычал бегущий. — Они близко!«Немца уложили», — пронеслось в голове, и меня внезапно, как электричеством, ударило страхом. Я вцепился в запястье Жюлии.— Мой чемодан! — простонала она. — Мой чемодан!— Черт с ним! — бросил я и побежал, увлекая ее за собой. Я держал Жюлию за руку, она отставала, делала зигзаги, ноги ее путались в подоле платья, туфли на деревянной подошве стучали, как кастаньеты, и мешали быстро двигаться. Немцы вот-вот услышат нас; если меня схватят — лагерь мне обеспечен… Убежать не удастся. Нужно спрятаться — и как можно скорей. Я разжал пальцы, и Жюлия осталась позади.— Бернар! Подождите меня!Она перестала соображать, что говорит. Голос у нее сел. У меня самого в горле, в груди все горело. Я шарил в кармане пальто в поисках отмычки. Жюлия не поспевала за мной и больше не звала, чтобы меньше задыхаться, но безнадежно стремилась нагнать меня. Тротуары, дома начали вырисовываться бледными очертаниями, чуть менее темными, чем ночь, все еще державшая нас под своим покровом. Светало. Я свернул к одному из подъездов. Тело мое сотрясалось от неровного дыхания, нервного возбуждения, вызванного ужасом, сердце готово было выпрыгнуть из груди; я стал нащупывать замочную скважину. Ее не было! Жюлия догоняла меня. Наконец скважина отыскалась. Я поставил свою жизнь на кон. Или отмычка подойдет, или мне останется поджидать их, подняв руки вверх. Я вставил ключ. Жюлия была уже рядом. Она шла, держась за фасад дома, и кашляла, как при коклюше. Отмычка не поворачивалась. Я засунул ее слишком глубоко. Я пытался легко, без нажима открыть замок, капли пота падали мне на руки. Этот кусочек металла был моим единственным шансом. Оскалившись, я сыпал ругательствами. Сзади на меня почти рухнула Жюлия. Она плакала. Я плечом оттолкнул ее. Тут во вновь установившейся тишине мы услышали шаги по всей ширине улицы. Немцы прочесывали квартал, как траловая сеть. Раздавались команды, еще более жуткие, чем выстрелы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46