– А какие именно?– Героин.– Это было необходимо?Уоррен был так же невозмутим, как и прежде, только в глазах его появился стальной блеск.– Я не собираюсь обсуждать профессиональные тонкости с профанами.Волна гнева захлестнула Стифенса.– Однако ее смерть вас не удивляет. Она, что, была обречена? Ее нельзя было спасти?Уоррен посмотрел на Стифенса задумчиво и сказал:– Уровень смертности среди наркоманов примерно в двадцать восемь раз выше среднего. Поэтому ее смерть меня и не удивляет.– Она колола героин?– Да.– И вы ее снабжали героином?– Да.– Понятно, – сказал Стифенс, как бы закругляясь. Он бросил взгляд на Помрея, но затем опять обратился к Уоррену.– Не скажу, что мне все это нравится.– А мне безразлично, нравится вам это или нет, – сказал Уоррен монотонным голосом. – Я хочу посмотреть на мою пациентку. Вам все равно понадобится свидетельство о смерти. Лучше, если его напишу я."Вот стальные нервы", – подумал Стифенс. Он резко повернулся и толкнул рукой дверь.– Входите, – сказал он коротко.Следом за ним Уоррен и Помрей вошли в комнату. Стифенс кивнул головой сержанту Инсли, давая ему знак, чтобы тот вышел и закрыл дверь. Когда он присоединился к Уоррену и Помрею, простыня, которой Помрей накрыл тело Джун Хеллиер, была откинута, и два врача перешли на профессиональный язык, из которого ему было понятно примерно одно слово из четырех. Стифенсу захотелось вмешаться.– Доктор Уоррен, – сказал он. – Я предположил, что девушка, может быть, страдала диабетом – вон следы уколов. Доктор Помрей сказал, что кожа воспалена и что ни один врач не допустит, чтобы это случилось с его пациентом. Эту девушку лечили вы. Что вы скажете на это?Уоррен взглянул на Помрея, и губы его слегка шевельнулись, как бы изображая улыбку.– Я не обязан отвечать, – сказал он, – но все же отвечу. Диабетики и наркоманы колются по-разному. Наркоманы всегда очень спешат, нарушают правила гигиены. – И, обращаясь уже к Помрею, добавил: – Я ведь учил ее, как пользоваться шприцем, но ей уже было не до того.Стифенс был шокирован.– Как! Вы учили ее пользоваться шприцем! Боже мой, у вас искаженные представления о врачебной этике.Уоррен посмотрел на него хладнокровно и абсолютно ровным голосом ответил:– Инспектор, сомнения в моей профессиональной этике вам следует переправить соответствующим властям, а если не знаете, каким именно, я охотно сообщу вам адрес. – И, отвернувшись от Стифенса, словно его присутствие ничего не значило, сказал Помрею:– Я подпишу свидетельство вместе с патологоанатомом. Так будет лучше.Уоррен подошел к изголовью кровати и постоял немного, глядя на девушку. Затем он бережно накрыл ее простыней. В этом движении проскользнуло нечто, озадачившее Стифенса, – это был акт... нежности.Он подождал, когда Уоррен поднимет голову, и сказал:– Вы знаете что-нибудь о ее семье?– Практически ничего. Наркоманы – очень скрытый народ, и я к ним с расспросами не лезу.– Об отце ее ничего не известно?– Ничего, кроме самого факта, что у нее есть отец. Она упоминала о нем пару раз.– Когда она пришла к вам за наркотиками?– Она пришла ко мне на лечение примерно полтора года тому назад. На лечение, инспектор.– Разумеется, – произнес Стифенс с иронией и протянул ему сложенный лист бумаги. – Посмотрите. Это, может быть, вас заинтересует.Уоррен взял лист и, обратив внимание на его протертый край, развернул.– Где вы это взяли?– В ее сумочке.Это было письмо, отпечатанное на машинке на роскошном официальном бланке с грифом "Компания Риджент-фильм" и адресом на Вордур-стрит. На нем стояла дата шестимесячной давности. Текст был такой: "Дорогая мисс Хеллиер! По поручению Вашего отца сообщаю Вам, что он не сможет увидеться с Вами в следующую пятницу, так как улетает в Америку. Сколько он там пробудет, пока неизвестно. Он просил передать, что напишет Вам, как только немного освободится, и надеется, что Вы не будете слишком огорчены его отсутствием. Искренне Ваша Д.Л. Уолден." Уоррен негромко сказал:– Это многое объясняет. – И взглянул на Стифенса. – А он написал ей?– Не знаю, – ответил Стифенс. – Я больше ничего не обнаружил.Уоррен постучал кончиком пальцев по письму.– Не думаю, что он написал. Джун не стала бы хранить это письмо, уничтожив письмо отца. – Он кивнул на покрытое простыней тело. – Бедная девочка.– Вы лучше пожалейте себя, доктор, – произнес Стифенс язвительно. – Взгляните на список директоров компании, там под грифом.Уоррен взглянул на него и увидел: сэр Роберт Хеллиер (председатель). Сделав гримасу, он передал письмо Помрею.– Боже мой! – воскликнул Помрей. – Так это тот Хеллиер.– Да, тот Хеллиер, – сказал Стифенс. – И я думаю, что он этого так не оставит. Как вы думаете, доктор Уоррен? – Он смотрел на Уоррена с неприязнью, не скрывая злорадства. 2 Уоррен сидел за столом в своем кабинете. Пациентов не было, и он тратил свое драгоценное время на просмотр горы бумаг, которыми его атаковали заботившиеся о благе народа чиновники. Он терпеть не мог всю эту медицинскую бюрократию и был даже доволен, когда его отвлек телефонный звонок. Но его удовольствие испарилось, как только он услышал в трубке голос своей секретарши: "Сэр Роберт Хеллиер хочет поговорить с вами, доктор".Он вздохнул. Он ждал этого звонка.– Соедините меня с ним, Мэри.Послышался щелчок, затем зуммер.– Говорит Хеллиер.– Николас Уоррен слушает.Тоном повелителя Хеллиер заявил:– Я хочу вас видеть, Уоррен.– Я вас понимаю, сэр Роберт.– Я буду в своем кабинете в два тридцать. Вы знаете, где это?– Нет, это невозможно, – сказал Уоррен твердо. – Я очень занят. Я предлагаю встретиться у меня. Я назначу вам время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14