Он склонился над столом и спросил, не скрывая раздражения:– А теперь скажите мне, Хеллиер, кто виноват в смерти вашей дочери?Лицо Хеллиера исказилось от боли, и Уоррен, откинувшись на спинку кресла, смотрел на него вроде бы даже с сочувствием. Ему было стыдно за себя, за то, что он так поддался эмоциям вопреки профессиональному кодексу. Он увидел, как Хеллиер вытаскивает платок, встал и, подойдя к шкафчику, достал какой-то пузырек. Высыпав из него на ладонь две пилюли, он вернулся к столу и сказал:– Примите это, вам станет легче.Не сопротивляясь, Хеллиер взял лекарство и запил водой из стакана. Он немного успокоился, хотя голос его дрожал.– Элен – моя жена – мать Джун – моя бывшая жена – мы, знаете ли, развелись. Я с ней развелся – Джун тогда было пятнадцать. Элен была совершенно невыносима. Она мне изменяла – и я не выдержал. Надоело выглядеть дураком. Джун осталась со мной, она сама так захотела. А Элен она была не нужна. – Он судорожно перевел дыхание. – Джун, конечно, ходила в школу. А я был поглощен работой. Дела мои пошли в гору и поглотили меня целиком. У меня не оставалось ни минуты. Мне приходилось много ездить. – Он словно погружался в прошлое. – Я не представлял тогда...– Я понимаю, – мягко заметил Уоррен.Хеллиер взглянул на него.– Сомневаюсь, доктор. – Он заморгал, не выдержав пристального взора Уоррена, и опустил голову. – А может, и понимаете. Вероятно, вы часто сталкиваетесь с подобными ситуациями...Уоррен миролюбиво сказал:– С молодым поколением всегда трудно найти общий язык. Даже когда они еще под стол пешком ходят. По-видимому, у них свой склад мышления, свои идеалы.Хеллиер вздохнул.– Но я должен был хотя бы попытаться. – Он крепко сцепил пальцы рук. – Люди моего круга считают, что безотцовщина, юношеская преступность – удел неимущих классов. Господи!Уоррен потеплел:– Я вам дам что-нибудь, чтобы вы хорошо спали ночью.Хеллиер сделал отрицательный жест рукой.– Нет, спасибо, доктор. Я приму что-нибудь покрепче. – Он поднял голову. – Скажите мне, когда это началось? Как она?.. Как она могла?..Уоррен пожал плечами.– Она мне об этом особенно не рассказывала. Думаю, что ее случай был достаточно типичен. Для начала – марихуана, ради бравады или забавы; потом более сильные наркотики и наконец героин и сильнодействующий амфетамин. Обычно все начинается с какой-нибудь сомнительной компании.Хеллиер кивнул.– Вот оно – отсутствие родительского контроля, – с горечью сказал он. – Где они достают эту дрянь?– Трудно сказать. Преступники грабят склады медикаментов и затем сбывают товар по своим каналам. И есть, конечно, контрабанда. В Англии государство контролирует сбыт наркотиков, и те, кто зарегистрированы как наркоманы, получают героин по рецептам. Иное дело в Штатах. Там торговля наркотиками полностью запрещена, и поэтому существует громадный черный рынок с колоссальными доходами и налаженной системой добычи и сбыта наркотиков. Одним словом, наркобизнес.– И что же, неужели полиция бессильна?Уоррен сказал иронически:– Полагаю, инспектор Стифенс вам уже все рассказал обо мне.– Он составил о вас превратное представление, – пробормотал Хеллиер, беспокойно ерзая.– Не страшно. Я уже привык к этому. Полиция и общественное мнение в этом сходятся. А я считаю, что преследовать человека, когда он уже сел на иглу, бессмысленно. Это только на руку гангстерам, ведь наркоман, которого преследуют, только к ним и будет обращаться. Люди, которым нужны наркотики и которые не в состоянии за них платить, готовы на любое преступление.Уоррен наблюдал за Хеллиером, который стал заметно спокойнее, и решил, что это произошло скорее благодаря их академической беседе, нежели успокоительному лекарству. Он продолжал:– Наркоманы – больные люди, и полиция не должна преследовать их. Мы, врачи, позаботимся о них, а уж ее дело – перекрыть подпольные источники наркотиков.– А они занимаются этим?– Не все так просто. Торговля наркотиками имеет международный размах. Все законспирировано. – Он улыбнулся. – Наркоманы боятся полиции как огня, из них много не выудишь. К тому же для врачей они крепкие орешки, ии большинство предпочитает с ними не связываться, – я же их понимаю, и мне они доверяются. Вполне возможно, что я располагаю более солидной информацией, чем официальные полицейские органы.– Почему же вы не поделитесь с полицией? – спросил Хеллиер.Голос Уоррена вдруг стал жестким:– Если кто-нибудь из моих пациентов узнает, что я злоупотребляю их доверием и выбалтываю их тайны полиции, я потеряю их всех. Доверие между врачом и пациентом должно быть абсолютным, особенно, когда речь идет о наркоманах. Иначе они не обратятся к врачу, и их невозможно будет лечить. Они станут жертвой подпольного наркобизнеса и будут добывать нечистый героин либо в каких-нибудь притонах по бешеной цене, либо у моих коллег, потерявших совесть, которые их лечить не собираются. Есть и такие среди медиков, о чем инспектор Стифенс, вероятно, не преминул вам сообщить.Хеллиер как-то сгорбился и сидел, задумчиво уткнувшись в стол.– Но ведь надо же что-то делать? Неужели вы ничего не можете предпринять? – спросил он.– Я? – воскликнул Уоррен с удивлением. – Что я могу предпринять? Наркотики добывают за пределами Англии, на Ближнем Востоке. Я не искатель приключений из какого-нибудь романа, Хеллиер. Я – врач, работаю с пациентами и еле-еле свожу концы с концами. Я не сумасшедший и не авантюрист, чтобы ни с того ни с сего взять и вылететь в Иран.– Если бы вы оказались настолько сумасшедшим, вы могли бы растерять своих пациентов, – сказал Хеллиер басом и встал. – Простите, что вначале я был с вами резок, доктор Уоррен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14