Несмотря на свое французское происхождение, шевалье пользовался в обществе уважением и был принят во всех лучших домах. Его считали очень спокойным, трезвомыслящим, терпимым к чужим недостаткам человеком и не слишком большим любителем светских развлечений. Короче говоря, шевалье д'Эврон был вполне благоразумным и приличным спутником для молодой женщины.
Но тогда почему Джастин вдруг почувствовал себя неуютно? Конечно, как они тогда говорили с Уильямом Питтом, Даниэль относилась к категории женщин, которых надо держать в узде, но так, чтобы они этого не замечали. Подобным образом Линтон и вел себя по отношению к жене, «натягивая вожжи» только при крайней необходимости, когда не оставалось выбора. Он рассчитывал, что через год-другой Даниэль окончательно освоится в обществе, остепенится, став матерью, и тогда сможет контролировать себя уже без его помощи.
Последнее соображение заставило Линтона нахмуриться. Он отнюдь не хотел, чтобы его подопечная слишком рано стала самостоятельной. В детстве Даниэль была лишена не только обычных в таком возрасте игр, но и столь необходимого ощущения защищенности. Сейчас она имела возможность в какой-то мере наверстать упущенное. Почему бы этим не воспользоваться?
Но одновременно Джастину казалось странным, что его жена до сих пор не забеременела. Он думал, что виной тому ее молодость, ведь Даниэль только что минуло восемнадцать лет. Возможно, ее тело еще не готово к материнству. Так что времени впереди еще достаточно, и можно пока не забивать себе голову мыслями об устройстве в доме детской комнаты.
Поскольку Даниэль занялась своими делами, граф решил нанести визит Маргарет Мейнеринг. Поездка верхом по очень живописной и красивой улице сулила немалое удовольствие, да и предвкушение встречи со своей бывшей любовницей наполняло грудь Линтона если не волнением, то радостью.
Маргарет была здравомыслящей женщиной. И хотя ее общество никогда не было для Линтона столь вдохновляющим, как время, проводимое рядом с женой, все же он мог при ней расслабиться и на время забыть о своих проблемах. Маргарет не обладала чувством юмора и бесконечной жизнерадостностью Даниэль, но была достаточно проницательной и, несмотря на свое добровольное затворничество, всегда оставалась в курсе светских событий.
Сейчас Джастина мучило любопытство: что заставило ее написать почти паническую записку? Да еще ночью! Тем более что Маргарет всегда была воплощением благоразумия и осторожности.
Граф остановил коня около небольшого красивого домика, расположенного на тихой, не очень модной Хафмун-стрит. Здесь жили в основном бедные вдовы и молодые пары. Маргарет никак нельзя было назвать бедной, но она просто не любила пышности.
Выбежавший навстречу Джастину слуга взял под уздцы лошадь. Граф спрыгнул на землю, прошел по посыпанной желтым песком дорожке к парадной двери и дернул за шнурок колокольчика. Дверь тотчас же распахнулась.
— Добрый день, Лиза, — улыбнулся Линтон молоденькой горничной, принявшей шляпу и приветствовавшей его отменным реверансом. — Дома ли хозяйка? — Она наверху, милорд.
Лиза попыталась скрыть свое удивление. Граф не появлялся на Хафмун-стрит уже больше года. Его разрыв с госпожой не был секретом для прислуги Маргарет Мейнеринг. У девушки даже мелькнуло подозрение, что милорду уже успела надоесть молодая жена.
— Не могли бы вы попросить ее светлость меня принять, — ласково попросил граф и, вынув монокль, внимательно посмотрел на девушку.
Лиза вспыхнула румянцем и побежала в будуар хозяйки. Линтон безучастным взором окинул маленький холл, где все было ему так знакомо. Как и всегда, в комнате царил образцовый порядок; на серебряном подносе лежали визитные карточки, пахло воском натертых полов и цветами лаванды. Оба запаха всегда ассоциировались у Джастина с домом Маргарет.
— Милорд! Как хорошо, что вы пришли!
Леди Мейнеринг почти бегом сбежала с лестницы, приветливо протянув вперед обе руки. Джастин поднес пальцы той и другой к губам и поклонился:
— Ваш слуга, мадам!
— Прошу вас, пройдемте ко мне в кабинет. Лиза, принесите кларет лорду Линтону.
Маргарет повернулась и пошла по коридору, отходившему влево от лестницы. Джастин последовал за ней. Войдя в кабинет с низким, выходящим на улицу окошком, Маргарет повернулась к Линтону:
— Друг мой, я вам бесконечно благодарна. Поверьте, я просто не знаю, что делать. Иначе никогда бы не послала вам записку в столь неурочный час.
Джастин плотно закрыл за собой дверь. Маргарет выглядела совершенно потерянной и усталой, шелковый халат цвета все той же лаванды подчеркивал болезненную бледность ее уже начавшей стареть кожи тридцатисемилетней женщины. Линтон смотрел на нее, чувствуя лишь дружеское участие и бесконечное уважение.
— Скажите, Маргарет, чем я мог бы вам помочь? — спросил он.
Если у Маргарет еще и теплилась надежда возродить нежное чувство в груди бывшего возлюбленного, то она сразу же исчезла. Перед ней стоял не циничный, уставший от жизни любовник из их общего прошлого: Джастин выглядел теперь чуть ли не на десять лет моложе. Его полноватые губы уже не кривились ежеминутно в иронической усмешке, а в темно-синих глазах не чувствовалось и тени усталости. В них читались лишь живой интерес и намек на юмор.
— Эта малышка де Сан-Варенн вам очень подходит, — невольно вырвалось у Маргарет.
В былые дни Линтон отреагировал бы на подобное замечание насмешкой или сардоническим смехом, сейчас же он просто улыбнулся. Про себя Маргарет сразу же отметила эту перемену. Она хотела что-то сказать, но раздался стук, дверь открылась, и вошла Лиза с графином кларета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171