Он бы ее понял!
Она осмотрелась по сторонам. Его нигде не было видно. Как он мог покинуть ее в такой важный момент? Если только он не решил, воспользовавшись случаем, приступить к поискам дневника.
Мэри удивлялась собственной непоследовательности. Она собиралась покинуть это зловещее место как можно скорее, и в то же время она хотела, чтобы этот суровый человек с рассеченным лицом, от усилий которого зависело ускорить ее отъезд, был при ней. Вероятно, тревоги и неприятности, преследовавшие ее в дороге и сопровождавшие ее прибытие в Фэрчайлд-Мэнор, слегка помутили ее рассудок. Во всяком случае, она предпочитала такое объяснение другому – что она желает Себастьяна и его поцелуев.
– Посмотри, милочка, – обратилась к ней с довольным видом Нора, – вот кого ты должна вознаградить согласием танцевать с ним. Это Йен.
Мэри усилием воли заставила себя отвлечься от мыслей о Себастьяне. Йен был тоже темноволос и суров и тоже, вероятно, страдал от ран, хотя и не физических, а душевных, но не он был ей нужен. Он не притягивал ее к себе с такой силой, одним словом, он был не тот.
– Маленькая кузина, ты все хорошеешь! Я убеждаюсь в этом каждый раз, как вижу тебя. – Йен говорил всегда так искренне, что она сразу почувствовала себя свободнее.
Под его восхищенным взглядом к ней вернулось радостное возбуждение, вызванное ее ошеломляющим успехом. Мэри знала, что с ним ей будет легко, он не станет смеяться над ее наивными восторгами.
Она весело покружилась на месте.
– Прелестное платье, правда? – она даже была кокетлива.
– Я скорее сказал бы это о женщине в платье.
– Ну, женщина, какой была, такой и осталась. – Успех, конечно, вскружил ей голову, но в глубине души Мэри продолжала пребывать все той же рассудительной экономкой. – И что-то раньше никто ей такого не говорил, – закончила она фразу.
– Это только потому, что раньше с тобой не было меня, – живо отвечал Иен.
– Ты такой милый! – сказала она искренне. Он понимает, что ей не по себе в незнакомой для нее обстановке, и хочет подбодрить ее.
Йен посмотрел на нее недоуменно, как будто его озадачил ее комплимент, и затем лицо его приняло свойственное ему циничное выражение.
– Мужчины не любят слыть милыми. Это как-то слащаво. Дерзкими, отважными, остроумными, неотразимыми – да! – но только не милыми!
– Ну что ж, запомню на будущее, – сказала она и, наклонившись к нему, прошептала:
– И все же ты милый! – и весело рассмеялась.
– Мэри уже познакомилась почти со всеми, – вмешался Бэб. – Пройди с ней в зал, Йен.
Мэри, разумеется, не познакомилась «почти со всеми», но она поняла, что имел в виду Бэб. Она познакомилась с теми, кто заслуживал внимания. Если какое-нибудь важное лицо вдруг явилось с опозданием, Бэб или Нора позаботились бы о том, чтобы ее представить.
Обвив рукой ее талию, Йен повел ее к толпе гостей.
Мэри доверительно прошептала ему:
– Как хорошо подальше от родственников, правда? Я редко кажусь себе очень доброй и добродетельной, но по сравнению с ними мы с тобой просто святые! Вокруг них клубится злоба и зависть. Мне там душно.
Он молчал так долго, что Мэри смутилась.
– Я не хотела тебя обидеть, – сказала она. – Ты, наверно, не сумел бы ужиться с ними, не будь у тебя к ним какой-то привязанности. Я не стану больше дурно говорить о них, тебе, конечно, это неприятно.
– Привязанности, ты говоришь – привязанности?! – повторил Иен. – Уверяю тебя, с ними вполне можно ужиться, не испытывая к ним ни малейшей привязанности. Я только удивляюсь, что ты отделяешь меня от них.
– Тебя? – Мэри засмеялась. – Ты же дал мне денег, помнишь? Ты посоветовал мне убраться подальше от Фэрчайлд-Мэнор. Ты сказал, что мне повезло, что меня выгнали. Ты, можно сказать, спас мне жизнь, Йен. Я на опыте убедилась в твоей правоте.
Йен, казалось, боролся с собой, но, прежде чем он успел что-либо сказать, раздался добродушно-приветливый мужской голос:
– Йен, старина, ты привел к нам прекрасную мисс Фэрчайлд, спасибо, дружище, можешь теперь отчаливать.
Мэри сразу же узнала веселого джентльмена. Его ей представили. Это был виконт Дайн, сорокалетний холостяк, всячески старавшийся произвести на нее впечатление.
– Ступай, ступай, мисс Фэрчайлд желает танцевать только со мной, – упорно настаивал он.
– Не думаю, – Йен покрепче обнял Мэри. – Она моя кузина, у меня преимущественное право.
– Право? – вмешался другой мужской голос. – У кузенов нет никаких прав. И у тебя тоже. Дайн – убирайся! Мисс Фэрчайлд, безусловно, обожает меня.
Мэри оглянулась и увидела графа Эгасса. Он был помоложе Дайна. Фалды его фрака отличались чрезмерной длиной, жилет – самой причудливой вышивкой, но лицо его было изрыто оспой, следы которой он пытался скрывать под толстым слоем пудры и многочисленными мушками. Самым неприятным в нем была его крайняя самоуверенность и то, что Мэри называла чванством.
– Мисс Фэрчайлд совершенно не нуждается в вашем обществе, – заявил мистер Муэтт, расправляя оборки на рубашке. – Потому что она любит меня.
– Перестаньте, право, на самом деле, господа, я никого из вас не люблю, – заявила Мэри авторитетным тоном экономки, прекращающей ссору, разгорающуюся между ее подчиненными. На лицах мужчин выразилось искреннее изумление, и она поспешила усилить произведенное впечатление, предупредив:
– Я не люблю ни ребячества, ни фатовства, так что если вы хотите мне понравиться, вы должны вести себя достойно.
Кавалеры, переглядываясь, отступили. Йен с трудом подавил улыбку.
В это время другой голос, спокойный, приятный, голос человека, искренне забавляющегося происходящим, произнес:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95