Она так легко
прикасалась ногами к неровному паркету, как будто в дождливый день перех
одила бульвар. Она инстинктивно приподнимала платье, чтобы не коснуться
засохшей грязи, вовсе не думая показывать нам свою стройную, красиво обу
тую ножку в шелковом ажурном чулке. Весь ее туалет гармонировал с гибкой
и юной фигуркой, прелестный овал слегка бледного лица придавал ему обаян
ие, которое она распространяла вокруг себя, словно какой-то необыкновен
но тонкий аромат.
Она вошла, проследовала с высоко поднятой головой через удивленную толп
у Ч представьте себе наше удивление, Листа и мое, Ч фамильярно села на н
ашу скамейку, хотя ни Лист, ни я не были с ней знакомы. Она была умная женщин
а, со вкусом и здравым смыслом, и первая заговорила с великим артистом: она
сказала ему, что слышала его недавно и что он очаровал ее. Он, подобный зву
чным инструментам, которые отвечают на первое дуновение майского ветер
ка, слушал со сдержанным вниманием ее слова, полные содержания, звучные, к
расноречивые и мечтательные по форме. Со свойственным ему поразительны
м тактом и привычкой вращаться как в среде официального мира, так и в сред
е артистического, он задавал себе вопрос: кто эта женщина, такая фамильяр
ная и вместе с тем такая благородная, которая первая с ним заговорила, но п
осле первых же слов обращалась с ним несколько высокомерно, как будто он
был ей представлен в Лондоне, при дворе королевы или герцогини Сутерланд
ской?
Однако в зале уже прозвучали три торжественных удара режиссера, и в фойе
не осталось никого из публики и критиков. Только незнакомая дама оставал
ась со своей спутницей и с нами, Ч она даже подсела поближе к огню и поста
вила свои замерзшие ножки так близко к поленьям, что мы свободно могли ра
ссмотреть ее всю, начиная с вышивки ее юбки и кончая локонами прически. Ее
рука в перчатке была похожа на картинку, ее носовой платок был искусно об
шит королевскими кружевами, в ушах у нее были две жемчужины, которым могл
а бы позавидовать любая королева. Она так носила все эти вещи, как будто ро
дилась в шелку и бархате, под золоченой кровлей, где-нибудь в великолепно
м предместье, с короной на голове, с толпой льстецов у ног. Ее манеры гармо
нировали с разговором, мысль Ч с улыбкой, туалет Ч с внешностью, и трудно
было бы отыскать на самых верхах общества личность, так гармонировавшую
со своими украшениями, костюмами и речами.
Лист был очень удивлен таким чудесным явлением в подобном месте, таким п
риятным антрактом в этой дешевой мелодраме и разошелся. Он был не только
величайший артист, но и очень красноречивый собеседник. Он умел разговар
ивать с женщинами и, как они, переходил от одной идеи к другой, прямо проти
воположной. Он обожал парадоксы и касался то серьезных материй, то смешн
ых. Я не сумею вам описать, с каким искусством, с каким тактом, с каким безгр
аничным вкусом он вел с этой незнакомкой обычный, немного вульгарный и в
то же время чрезвычайно изящный разговор.
Они разговаривали так в продолжение всего третьего акта мелодрамы, а ко
мне обращались только раза два из вежливости. Я находился как раз в это вр
емя в том скверном настроении, когда человеческая душа не поддается ника
кому восторгу, и был уверен, что незнакомая дама считает меня очень скучн
ым и глупым, в чем она была совершенно права.
Зима прошла, прошло лето, а осенью на блестящем бенефисном спектакле в Оп
ере мы вдруг увидели, как шумно открылась большая ложа в бельэтаже и там п
оявилась с букетом в руках та самая красавица, которую я видел в бульварн
ом театре. Это была она! Но на этот раз Ч в роскошном туалете модной женщи
ны, сверкая блеском победы. Ее прекрасные волосы были переплетены брилли
антами и цветами и так грациозно зачесаны, что казались словно живыми; у н
ее были голые руки и грудь, и на них сверкали ожерелья, браслеты, подвески.
В руках у нее был букет не сумею сказать какого цвета: нужно иметь глаза мо
лодого человека и воображение ребенка, чтобы различить окраску букета, н
ад которым склоняется красивое лицо. В нашем же возрасте замечают только
щечки и глаза и мало интересуются всем остальным.
В этот вечер Дюпре начал борьбу со своим непокорным голосом, окончательн
ый бунт которого он уже предчувствовал, но он один это предчувствовал, ши
рокая публика этого и не подозревала. Только немногие любители угадывал
и усталость, скрытую под искусными приемами, и истощение артиста от коло
ссальных усилий лгать перед самим собой. По-видимому, прекрасная дама, о к
оторой я говорю, была такой ценительницей: послушав несколько минут очен
ь внимательно и не поддавшись общей очарованности, она энергично отодви
нулась в глубину ложи, перестала слушать и начала с лорнетом в руках изуч
ать публику.
Вероятно, она многих знала среди посетителей этого спектакля. Судя по дв
ижению ее лорнета, легко было заключить, что молодая женщина могла расск
азать многое о молодых людях с самыми громкими именами. Она смотрела то н
а одного, то на другого, без разбора, не выделяя никого своим вниманием, ра
внодушная ко всем, и каждый отвечал ей на оказанное внимание улыбкой, или
быстрым поклоном, или мимолетным взглядом. Из глубины темных лож и мест о
ркестра к прекрасной женщине направлялись другие взоры, пламенные, как в
улкан, но и их она не замечала. Но когда ее лорнет случайно останавливался
на дамах из настоящего общества, она внезапно принимала такой покорный и
жалкий вид, что было больно на нее смотреть. И наоборот, она с горечью отво
рачивалась, если по несчастной случайности взор ее падал на красавиц, по
льзующихся сомнительной известностью и занимающих самые лучшие места
в театре в большие дни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11