Ей хотелось бы сказать Шандору об этом, сказать, сколько он значит для нее, как она восхищается им!
Но сейчас это было немыслимо. Зошина только повернулась к нему, взгляды их снова встретились, и она не усомнилась ни на секунду, что и он тоже вспомнил их поцелуй.
Они въехали во дворцовый парк по задней подъездной аллее. Там их встретили двое часовых, стремительно вытянувшихся по стойке «смирно».
Потом они проехали по аллее цветущего кустарника, где розовые и белые лепестки устилали землю перед ними.
Как будто последние остатки дурмана улетучились, вернув ей полную ясность мысли, Зошина спросила очень тихо, так, чтобы ее мог расслышать только принц-регент:
— Как же… теперь? Ведь я… пропустила… церемонию в парламенте?
— Полагаю, ее отложили. Предоставьте мне решить все проблемы.
— Мне бы хотелось… чтобы так было всегда…
Шандор не ответил и даже не повернул голову в ее сторону. Зошина подумала, что, возможно, он не расслышал ее последних слов.
Они спешились у бокового входа во дворец, и когда они вошли туда, девушке неудержимо захотелось взять принца за руку.
Ей казалось, что, если бы она могла держаться за него, ей было бы легче выдержать упреки бабушки и недовольство премьер-министра.
Она понимала, что члены парламента сочли крайне невежливым ее поведение по отношению к ним. Девушка решила принести самые искренние извинения каждому из них и пообещала себе никогда больше не позволять себе столь необдуманных поступков.
Они довольно долго шли по длинному коридору, пока не достигли центральных покоев дворца.
Навстречу им поспешил кто-то из адъютантов.
— Стража на крыше издали заметила вас, сир, — обратился он к принцу-регенту. — Премьер-министр ожидает вас в приемной.
Без слов поняв, что ей не избежать немедленной расплаты за свое поведение, Зошина последовала за регентом в приемную, когда лакеи распахнули перед ними двойные двери. Она увидела премьер-министра и герцогиню Софию в дальнем конце комнаты.
Чувствуя себя набедокурившей девочкой, Зошина направилась к ним.
Принц-регент шел рядом. Премьер-министр направился им навстречу.
Зошина отчаянно искала слова, подходящие для выражения извинений и сожалений.
Как ни странно, премьер-министр смотрел только на принца-регента.
Принц Шандор остановился. Похоже, он был тоже удивлен.
— К моему глубокому сожалению, сир, — начал премьер-министр глухим голосом, — я приношу вам плохие новости.
— Плохие новости? — Принц-регент явно не ожидал услышать ничего подобного.
— Несколько часов назад, — продолжал премьер-министр, — нам сообщили, что его величество оказался втянутым в бесчинства, имевшие место вчера вечером в центре города.
Принц-регент напрягся, но не произнес ни слова.
— Осколком стекла его величеству перерезали яремную вену. Это случилось, вероятно, поздно ночью. Когда его величество обнаружили утром, он уже истек кровью.
В комнате воцарилась тишина. Казалось, ни принц Шандор, ни Зошина не могли ни шелохнуться, ни даже дышать.
Но тут премьер-министр громко провозгласил:
— Король умер! Да здравствует король!
Он опустился на колено и поцеловал руку принца-регента.
Зошина пересекла комнату, выглянула в окно и вскрикнула от восторга.
Перед ней расстилалась великолепная панорама. Высокие горы и долина у их подножия белели, покрытые снегом. Озеро, над которым стоял этот огромный дом, отражало стальное зимнее небо.
Над озером клубился прозрачный туман, который образовывался, когда горячий пар, поднимавшийся от воды, смешивался с холодным воздухом.
Все окружающее казалось сказочным, нереальным. Будто продолжением волшебного чуда, ощущение которого переполняло ее.
Сзади подошел муж, и она повернулась к нему:
— Как же здесь красиво… Даже лучше, чем вы рассказывали мне! О Шандор, неужели все это правда?
— Правда, моя любимая, разве ты забыла, что ты моя жена?
— Как же могу я… забыть? Мне казалось, эти месяцы вынужденного ожидания никогда не кончатся, и может случиться, что… вы забудете обо мне!
— Это невероятно, но я испытывал нечто подобное. Эти семь месяцев тянулись, как семь столетий, но я не осмелился сократить этот срок, — улыбнулся он в ответ.
Зошина засмеялась:
— Папа и так был шокирован, что не назначили традиционный год после помолвки.
Король улыбнулся снова:
— Я проявил небывалое красноречие, убеждая всех, что стабильность важнее традиционного протокола. Парламенты обеих стран согласились со мной, поэтому твоему отцу пришлось сдаться.
— Вы хотите сказать… маме! — озорно заметила Зошина. — Но ей-то хотелось поскорее избавиться от меня. Она только обрадовалась сокращению сроков.
— Не могу в это поверить.
— Но так оно и есть. Каталин сказала, что я невероятно похорошела от счастья, которое переполняло меня. Мама просто не могла больше переносить мое присутствие.
— А отчего ты была так счастлива? — серьезно спросил король.
— Ну… вы же знаете! Я же была влюблена… неистово, безумно влюблена в того, за кого мне суждено было выйти замуж!
Она говорила с такой страстью, что король обнял ее и крепко прижал к себе.
Потом снял с ее волос капюшон, отороченный лисьим мехом, и стал расстегивать горностаевую шубку.
В ней Зошина ехала по улицам, которые заполняли приветствовавшие их толпы людей, когда молодожены направлялись к железнодорожной станции, где специальный королевский поезд поджидал их, чтобы увезти к дому Шандора у озера.
На последнем участке этого пути их ждали сани, запряженные двумя великолепными лошадками, которые понесли их по заснеженной дороге с такой скоростью, что дух захватывало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45