Он принес их в своих грязных руках, бросил на пол перед солдатом и очевидно сказал ему, что это для его узников.
Солдат кивнул на хлеб, и Катерина подобрала лепешки.
Они выглядели как большие плоские оладьи, и передав одну герцогу, Катерина с сомнением посмотрела на свою.
— Они вполне съедобные и очень сытные, — успокоил ее герцог. — Было бы разумно поесть немного, если сможете забыть, что за руки их испекли, и как их сюда доставили.
— Пожалуй, я слишком голодна, чтобы привередничать, — сказана Катерина. — Я все время думаю об обеде, которым мы могли бы наслаждаться, если бы ваш шеф-повар не сидел в трюме у пиратов.
Герцог не ответил, и она предложила:
— Попробуем притвориться, что это — телячья вырезка, тушеная со сливками, вином и грибами. Или ваша светлость предпочитает молодого голубя, фаршированного куриной печенкой?
— Вы раздразниваете мой аппетит, — запротестовал герцог.
— Закройте глаза и представьте, что вы едите что-то вкусное, — посоветовала Катерина. — Тогда этот отсыревший хлеб легче пройдет в горло.
Взяв два бокала, девушка прошла через каюту к ванной комнате. Она надеялась, что там есть свежая вода, и не ошиблась.
На полу стояли два больших бидона, приготовленных для ванны герцога. Катерина налила из одного из них в бокалы и вернулась к герцогу.
— Шампанское, милорд, или этим вечером вы пьете кларет?
Герцог улыбнулся ей, беря бокал.
— Чувствую, мы очень не скоро снова отведаем вина, — сказал он. — Как вы знаете, оно запрещено пророком Мухаммедом.
— Ну, я надеюсь, вода там незаражена, — сказала Катерина. — Папа всегда говорил мне, что в восточных странах воду для питья нужно сначала вскипятить.
— Полагаю, человек может привыкнуть ко всему, — с кривой улыбкой ответил герцог.
Потом он поднял бокал.
— Я начинаю думать, Катерина, что если мне придется сидеть в тюрьме, то вы будете самым приятным компаньоном из всех знакомых мне женщин.
Катерина посмотрела на него, удивляясь комплименту. Потом стремительно покраснела и потупилась.
Губы герцога дрогнули. Он собирался что-то сказать, но солдат в углу комнаты снова шумно сплюнул на ковер, и герцог передумал.
Стало темнеть, и герцог сказал после того, как они закончили еще одну партию в шахматы:
— Вам нужно лечь и поспать. Надеюсь, вас не слишком смутит, если я разделю постель с вами. Есть стул, но, боюсь, он покажется крайне неудобным, если проводить на нем ночь.
— Нет, конечно, нет! — воскликнула Катерина. — Мы оба должны поспать, сколько сможем. И я в любом случае не могла бы раздеться в присутствии этого человека, — и она неловко взглянула на плюющего солдата.
В отличие от первого стража, у этого были наглые глаза, и Катерина не раз ловила на себе его неприятный взгляд, хоть солдат и притворялся безразличным.
— Идите и умойтесь, — предложил герцог. — А я сниму сюртук и надену халат. Я также намерен снять сапоги.
— Это очень разумно, — согласилась Катерина, — но у меня, увы, нет ничего, что я могла бы надеть на ночь.
Уединившись в ванной комнате, она сняла платье, вымылась и, снова одевшись, вернулась в каюту.
Снаружи почти стемнело, и свет в каюту почти не проникал, но девушка увидела, что герцог, как и сказал, снял свой галстук и надел длинный парчовый халат.
Он также откинул покрывало из темно-красного дамаста, и Катерина легла на одеяла, головой на украшенную монограммой льняную подушку.
— Нам придется всю ночь оставаться в темноте? — спросила она с легкой дрожью в голосе.
У нее мороз пробегал по коже при мысли о том, что в углу каюты сидит солдат, которого она не видит.
Только Катерина это спросила, как в коридоре раздались шаги. Дверь открылась, и в каюту просунулась рука, держащая маленький свечной фонарь.
Солдат взял его и поставил перед собой на пол.
Фонарь давал очень мало света. Но тени с ним стали четче и казались теперь угрожающими.
Герцог лег на другую сторону кровати.
«Как странно, — подумала Катерина. — Мы лежим здесь бок о бок, пленники самых свирепых пиратов в мире, и по-прежнему разговариваем вежливо и ведем себя так, будто мы совершенно чужие!»
Ей вдруг страстно захотелось повернуться к герцогу и спрятать голову на его плече.
Девушка вспомнила, какими сильными были его руки, когда он обнимал ее в ту первую ночь, когда они познакомились! Потом он поцеловал ее в губы!
«Должно быть, это был просто внезапный порыв, — подумала Катерина, — дань карнавальному настроению».
С тех пор герцог определенно не выказывал никакой любви к ней. Вначале он казался сердитым и раздраженным, а потом не более чем добрым и внимательным.
«Возможно, — сказала себе девушка, — теперь, когда он видит меня без маски, он находит меня непривлекательной».
Она никогда толком не видела Одетту и только слышала ее голос, когда сидела в шкафу, но создала для себя ее мысленный портрет.
Темноволосая и обворожительная, возможно, шаловливо-пикантная, несомненно, соблазнительная и очень искушенная.
«Почему он должен восхищаться мной?» — спросила себя Катерина и с ненавистью подумала о своих голубых глазах и совершенстве своих мелких черт лица.
Ей также хотелось знать, как выглядит Дзанетта Тамьяццо. Девушка слышала, как многие говорили о ее красоте и привлекательности.
Герцог был ее покровителем, и Катерина отлично понимала Дзанетту, которая охотно оставила герцога Орлеанского ради мужчины настолько привлекательного, настолько красивого и настолько неотразимого.
«Я люблю его», — сказала себе Катерина в темноте и всем своим существом почувствовала, что герцог от нее всего в нескольких дюймах, его широкие плечи, казалось, занимают больше его половины кровати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42