Он молчал, глядя на бегущих впереди лошадей, затем произнес:
— То, что я сейчас скажу, может показаться странным, но приезд сюда стал важным этапом в вашей жизни, и я надеюсь, что он окажется столь же важным и для меня.
— Я… не понимаю, — сказала Мелита.
— У меня такое чувство, — медленно продолжал граф, будто с трудом подбирая каждое слово, — что вы заставите меня бороться за то, что я считаю справедливым, а не принимать то, что несправедливо, только потому, что так проще.
Мелита очень хотела, чтобы он объяснил свои слова, но, обладая даром чутко улавливать настроение собеседника, она поняла, что лучше сейчас таких вопросов не задавать. И все же он пытался подготовить ее к тому, что будет впереди, защитить от предстоящих трудностей.
Они выехали из леса, так ошеломившего Мелиту необычной растительностью, и теперь вдоль дороги, то спускавшейся в ущелья, то поднимавшейся наверх, тянулись возделанные поля.
В ущельях их вновь обступали папоротники и тамаринды, накатывали волны горячего влажного воздуха, запах которого разительно отличался от аромата плантаций.
Через два с половиной часа они свернули с главной дороги на сильно размытый ливнями проселок. Коляску бросало из стороны в сторону до тех пор, пока они не пересекли мост и не выехали на более ровную дорогу. Справа от нее простирались банановые рощи, слева — зеленые посадки кофейных деревьев.
Мелита взглянула на графа, и он объявил: — Теперь вы — в поместье Весонн-де-Арбр! Они проехали еще около четверти мили, прежде чем Мелита увидела впереди ряд строений. Первое — длинное, низкое здание из серого камня, со стенами, сплошь покрытыми вьюнком и виноградником, напоминало сарай для хранения урожая, а чуть в стороне от него — огромная, медленно вращающаяся водяная мельница. Серебряные струи радугой вспыхивали на солнце и падали в узкий желоб. Поблизости было несколько более крупных строений, а чуть левее — цепочка маленьких домиков с деревянными крышами.
Перехватив заинтересованный взгляд девушки, граф заметил:
— Здесь живут рабы!
Теперь Мелита смогла рассмотреть игравших в траве чернокожих ребятишек.
А на склоне холма, среди цветущих деревьев, Мелита увидела дом, в котором, как она сразу догадалась, жили сами хозяева поместья. Двухэтажное здание из красного кирпича с черепичной крышей и верандой, окруженное пышным садом, возвышалось над другими постройками.
Они миновали арку, и граф направил лошадей к расположенной у веранды коновязи.
— Добро пожаловать в Весонн-де-Арбр! — сказал он негромко.
Мелита хотела выразить свое восхищение красотой поместья, но, прежде чем она смогла хоть что-то произнести, со стороны дома раздался крик, и Мелита увидела женщину, сбегавшую с веранды им навстречу.
— Этьен! — воскликнула она. — Я не ждала тебя!
Ей было, как показалось Мелите, лет тридцать семь — тридцать восемь. Двигалась она проворно, но была дородна и не отличалась красотой черт. Темные глаза смотрели жестко; желтоватое лицо обрамляли тусклые жидкие волосы, убранные, однако, в модную прическу с локонами по бокам.
Граф передал поводья груму и лишь потом ответил:
— Я привез мадемуазель Крэнлей.
— Я так и подумала, — сказала мадам Буассе изменившимся голосом, — когда посланный экипаж прибыл без нее.
Из этого разговора Мелите стало понятно, что, хотя граф и намеревался встретить гувернантку, приехать в поместье она должна была вместе со своими вещами в грузовом экипаже.
Мадам Буассе впервые взглянула на Мелиту, когда та вышла из коляски и поклонилась ей.
— Это вы — мисс Крэнлей? — сурово спросила она.
— Да, мадам.
— Но это невозможно! Вы слишком молоды, чтобы быть гувернанткой. Это просто смешно!
Выражение лица мадам Буассе напомнило Мелите мачеху. Девушка засомневалась, сможет ли она найти нужные слова для оправдания своей молодости.
— Ты, кажется, говорил, что леди Крэнлей нашла женщину подходящего для этой работы возраста, — обратилась мадам Буассе к графу.
— Я полагаю, дорогая моя Жозефина, что нам лучше поговорить об этом в доме, если это вообще стоит обсуждать, — примирительно ответил граф.
— Это обязательно следует обсудить, — резко сказала мадам Буассе и направилась в дом.
Мелита с любопытством озиралась по сторонам. Большая комната, в которую они вошли, служила гостиной, диваны и кресла здесь были обтянуты узорчатой шелковой тканью, стены пестрели множеством картин. Орнамент на стенах очень понравился Мелите, а севрский фарфор и столики времен Людовика XIV, придававшие комнате неповторимое изящество, и вовсе очаровали ее. Большие окна были без стекол, но с массивными деревянными ставнями, которые закрывались лишь при очень сильном ветре.
Мелите захотелось поделиться своими впечатлениями с графом, но гнев мадам Буассе был слишком очевиден. Она выговаривала графу пронзительным от возмущения голосом:
— Неужели ты не понимаешь, Этьен, что приезд этой девочки смешон и нелеп? Как она может быть хорошей гyвepнaнткoй. Разве ее мы ждали.
— Я беседовал с мадемуазель Крэнлей, — ответил граф холодно, — она очень образованна и может заниматься с детьми гораздо старше Роз-Мари.
Мадам Буассе издала странный звук, вместивший в себя разочарование и раздражение одновременно, затем грубо сказала:
— Не могу понять, почему леди Крэнлей решила прислать нам столь юную особу. Она, должно быть, сумасшедшая!
— Леди Крэнлей — мачеха мадемуазель, — сказал граф, прежде чем Мелита успела что-то ответить, — и поскольку мадемуазель — дочь сэра Эдварда Крэнлея, юный возраст отнюдь не умаляет ее способностей.
Мадам Буассе враждебно оглядела Мелиту с ног до головы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42