Когда Мелита представила себе, какое чудовищное испытание предстоит вынести такой старой женщине, как Леонор, она ужаснулась.
— Она иметь двадцать ударов, — сказала Эжени, — она умирать!
— Как же можно допустить такое? — едва смогла вымолвить Мелита.
— Это не все, мадемуазель.
— Неужели еще что-то может быть хуже этого? — Мелита вскочила с постели.
Она побежала к умывальнику, а ей вслед неслись слова:
— Рабы взяли маленькую мадемуазель в плен! Мелита в отчаянии воскликнула:
— Что ты сказала?
Эжени повторила, но произнесла фразу так быстро, что ее едва можно было сразу понять.
Случилось так, что, оставшись одна, девочка решила найти Филиппа и попросить его сделать ей другую куклу. Она пошла к баракам, и в это время рабы узнали, что Леонор — их мамбо — будет высечена. Они толпой высыпали из сахароварни, и все, отправившиеся работать на плантацию, вернулись назад, несмотря на попытки надсмотрщиков их остановить.
Раньше чем им успели помешать, рабы повалили деревья и загородили проход к хижинам. Все произошло очень быстро, говорила Эжени, казалось, в них вселились духи. Надсмотрщики не знали, что делать, и бросились искать мадам Буассе.
К тому времени, когда она встала с постели и поднялась на холм, где по вечерам молилась вместе с рабами, те уже соорудили баррикады и заявили, что не выдадут Леонор. Баррикады мешали надсмотрщикам подойти ближе, чтобы достать их кнутами, поэтому в рабов можно было только стрелять из ружей.
По словам Эжени, мадам Буассе уже собиралась отдать приказ стрелять, но в это время узнала, что с ними находится Роз-Мари. Рабы тоже поняли, что им достался самый ценный заложник, и теперь отказываются отпустить Роз-Мари, пока мадам не пообещает отменить наказание.
Поняв наконец, что происходит, Мелита быстро сказала:
— Надо немедленно сообщить графу.
— Месье граф уехать рано, мадемуазель!
— Тогда надо послать за ним! — настаивала Мелита. — При конюшне есть кто-нибудь, кто может держаться верхом?
— Да, мадемуазель, Жак. Он выгуливает лошадей, когда месье нет в поместье.
— Тогда вели ему как можно скорее ехать в Аджупа Буаллон, — приказала Мелита. — Там он найдет графа. Пусть тот немедленно возвращается.
— Я это делаю, — ответила Эжени.
Она вышла из комнаты, и было слышно, как она побежала по коридору.
Мелита оделась, взяла зонтик и направилась вниз по дороге, ведущей к холму. Вскоре она увидела красное платье мадам Буассе. Та разговаривала с четырьмя надсмотрщиками. Мелита не могла разобрать слов, но до нее доносился раздраженный голос мадам Буассе, с каждой минутой становившийся пронзительнее. Из этого следовало, что она все еще вне себя.
На стоявшем в центре холма столбе был укреплен крест. Мелите стало интересно, читала ли своим рабам мадам Буассе, столь усердно молившаяся за их души, о Христе, распятом римлянами.
Приблизившись к холму, Мелита не стала подниматься, а повернулась к баррикадам, высившимся прямо перед бараками рабов. Девушка была всего в двух шагах от заграждений, когда услышала голос мадам:
— Куда вы идете, мадемуазель?
Мелита не отвечала, и мадам Буассе перешла на визг.
— Мадемуазель, я с вами разговариваю! Немедленно идите сюда!
Тем временем Мелита подошла к баррикадам вплотную и уже могла различить темные глаза, наблюдавшие за ней сквозь щели между поваленными стволами. Один из прятавшихся за баррикадами поднялся, и она узнала немолодого раба, которого видела накануне в сахароварне.
— Уходите, мадемуазель, — сказал он. — Вы сюда не ходить.
— Вы взяли в плен, а точнее — в заложницы, маленькую мадемуазель, я должна быть с ней, значит, я тоже ваша заложница.
Человек смотрел на нее в недоумении. Теперь Мелита вспомнила, что видела его и ночью: закрыв глаза, он сидел на поляне рядом с Филиппом.
— Позвольте мне войти, — сказала девушка. Затем очень тихо, так, что больше никто не мог слышать ее слов, добавила: — Я послала за месье графом. Ничего не предпринимайте до его возвращения.
Поняв, что она говорит, человек блеснул белозубой улыбкой. Он протянул ей руку, и Мелита с его помощью перебралась через наваленные стволы.
Она на секунду задержалась на вершине баррикады, опираясь на руку темнокожего раба, и услышала срывающийся от гнева голос мадам:
— Вернитесь, мадемуазель! Как вы смеете так себя вести! Если вас пристрелят, как этих рабов, — пеняйте на себя.
Мелита не ответила и даже не повернула головы. Она не сомневалась, что мадам Буассе не отважится отдать приказ стрелять, пока с ними находится Роз-Мари.
Девушке помогли спуститься на землю, и тут же из хижины Филиппа к ней выбежала Роз-Мари.
— Мадемуазель! Мадемуазель!
Девочка бросилась в ее объятия. Мелита поцеловала ее и спросила:
— Ты не испугалась?
— Нет, я не боюсь, — ответила Роз-Мари с гордостью. — Кузина Жозефина очень сердится, но это неправильно и жестоко — бить бедную Леонор. Она слишком старая, правда, мадемуазель?
— Да, слишком, — сдержанно согласилась Мелита.
— Пойдемте к Филиппу, — попросила Роз-Мари. — Он делает мне новую куклу, очень красивую.
Было бы интересно узнать, подумала Мелита, что случилось с куклой в красном платье, которую она видела минувшей ночью на ритуале Буду. Но она тут же одернула себя, так как сейчас главное для нее — позаботиться о спокойствии девочки, было совершенно очевидно — страсти накалились до предела. Словно в ответ на ее мысли раздался крик надсмотрщика, несомненно, выполнявшего приказ мадам Буассе:
— Вам не дадут ни еды, ни питья, пока вы не образумитесь! Когда захотите есть, прибежите, как ручные собачонки, и тогда мы посмотрим, кто здесь хозяин!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42